Все эти заключения способны без сомнения вызвать ряд возражений. В особенности является спорным вопрос о возможном изменении формы головы под влиянием тех или иных факторов. Утвердительное решение этого вопроса, принимаемое Цольшаном и обоснованное хотя на заявлениях крупных авторитетов, все-таки далеко не может считаться общепринятым в науке. Точно также еще менее доказательно и мало вяжется с фактами объяснение брахицефалии неевреев, с которыми сближают евреев, влиянием повсюду горного рельефа. Если этот фактор в некоторых отдельных случаях и наблюдается и может быть поэтому привлечен в качестве решающего момента, то приписывать ему значение повсеместной причины едва ли имеется достаточно оснований в виду значительного разнообразия орографических условий тех местностей, где живут рядом евреи и неевреи. Далее, последнее положение Цольшана оказывается весьма аналогичным выводам Юдта и Ауэрбаха, на которых он ссылается не раз, а первого кроме того излагает очень подробно. Нельзя однако обойти молчанием того обстоятельства, что оба названных автора — Юдт и Ауэрбах — не вполне одинаково трактуют древнейшие судьбы и этнические влияния, которым повергались предполагаемые родоначальники современных евреев. Первый, Юдт, в своем анализе следует, по-видимому, схеме Лушана, которую он и подтверждает едва ли не во всех ее подробностях; Ауэрбах, напротив, решительно опровергает эту схему. Цольшан, со своей стороны, исходя отчасти из данных обоих предыдущих авторов, но в значительной степени руководствуясь совершенно другими основаниями, рисует иную картину того отдаленного периода жизни тех же предков нынешних евреев. На чьей стороне тут истина, ответить еще трудно. Пока можно только с большей или меньшей уверенностью сказать, что стройная теория Лушана, так, по-видимому, удачно разрешавшая вопрос об антропологическом происхождении евреев, значительно потеряла в своей убедительности. Но за берлинским ученым остается заслуга в том, что он своими исследованиями дал новое направление антропологической мысли, именно в сторону археологического изучения тех областей, которые служили местом обитания многочисленных этнических групп, в среде которых складывался тип древних евреев. И в самом деле, археология Пер. Азии сделала в настоящее время большие успехи и продолжает обогащаться всё новыми и новыми открытиями, проливающими много света на далекое прошлое этой страны. Можно надеяться, что основательный анализ этих находок даст исследователям новые руководящие нити для раскрытия того «judaeus primigenius», в поисках которого Вайсенберг производил свои многочисленные наблюдения в Египте и Палестине.
Крупное значение, какое могут иметь успехи археологического знания в разрешении этой задачи, нисколько однако не умаляет цены настоящих и будущих антропологических и антропометрических работ, предпринимаемых с той же целью, тем более, что исходной точкой в том и другом направлении остается, несмотря на раздающиеся по временам скептические отзывы, всё тот же кардинальный антропометрический признак — головной указатель. Можно без преувеличения сказать, что развитие антропологии за последнее полустолетие тесно связано с учением о головном указателе, получившем в нашей науке характер догмы. И если в настоящее время стал раздаваться упомянутый скептицизм, то это объясняется влиянием той эволюции, которой антропология подчиняется, подобно всякой другой науке, и которая обусловливает собой на известной ступени ее развития необходимость пересмотра господствующих положений, а в том числе и вытекающих из применения головного указателя, как мерила для характеристики человеческих типов. Современные успехи естествознания и, в особенности, биологии, обогатили также область антропологического ведения новыми точками зрения, новыми критериями разновидностей человека. Наблюдение и опыт стремятся указать и объяснить различные неизвестные ранее или еще мало изученные условия изменчивости и стойкости этих последних в связи с неотъемлемым влиянием закона наследственности. Головной указатель и другие соматические признаки, являясь непреложным выражением этого закона, а потому оставаясь навсегда исключительной основой, на которой строится распознавание человеческих вариаций, не могут тем не менее не считаться, в силу сказанного, с требованиями новейшей научной мысли. Догматическое отношение заменится критическим, которое очертит пределы и условия приложения этих основных факторов антропологического анализа. Изучение племенных особенностей современного человечества будет поставлено, благодаря этому, на более прочную почву, а вместе с тем дана будет возможность и более правильного решения антропологической проблемы евреев.
Подводя итог всему тому, что сделано в области антропологического изучения евреев в течение последних десяти лет, следует признать, что за этот промежуток не только собрано много совершенно новых наблюдений, но и высказаны новые взгляды, новые теории. Продолжая развиваться, эти взгляды и теории под давлением критического анализа будут без сомнения видоизменяться и, может быть, уступят место другим, более плодотворным, но они бесспорно указали антропологическому исследованию путь, обещающий принести положительные результаты. Новые наблюдения, с редким усердием собранные Фишбергом и Вайсенбергом, не поколебали, правда, проводимой многими, в том числе и мной, мысли о монотипичности европейских евреев и, в частности, главного ядра их — русско-польских, но, с другой стороны, они подтвердили давно уже высказывавшийся об аллотипичности внеевропейских евреев — евреев Пер. Азии и Сев. Африки. Однако, установив такой факт, названные ученые еще не объяснили ни условий происхождения и распространения этих двух типов, ни причины их различия. Требуется дальнейший труд и над переработкой существующих материалов при свете всё развивающейся науки, и, может быть, над собиранием новых, проверочных наблюдений. То и другое составляет очередную задачу для будущих исследователей.
К антропологии негров
А. Д. Элькинд
Русский Антропологический журнал, книга XXIX
Негры, от которых получил свое название населяемый ими материк, обитают приблизительно в границах между 9° с. ш. и 25° ю. ш. Вайц считал областью распространения негров пространство в 10–12 градусов ширины к югу от линии, проводимой от устья Сенегала к Тимбукту и продолженной отсюда на восток в Сеннаар. Другие еще более суживали эту область, ограничивая ее реками Сенегалом и Нигером. Ратцель следует однако старому взгляду и принимает за негров всё темное, шерстистоволосое население Африки, за исключением светлых южноафриканцев, а также и более светлых волнистоволосых северных и восточных африканцев. В указанных пределах негры распадаются на две большие ветви — суданских негров, занимающих Судан и побережье Верхней Гвинеи, и негров-банту, живущих в субэкваториальной и южной Африке. Основанием для этого деления служит разница в языке. Так, языки банту характеризуются тем, что различные этимологические формы слов получаются изменением приставок в начале слова: напр., «ому-нту» значит «человек»; множественное же число — «люди» будет «аба-нту». Суданские же негры говорят на языках агглютинирующих, подвергавшихся известному влиянию со стороны хамитических языков. Вообще, изучение негров в лингвистическом отношении дало довольно богатые результаты и позволило выделить, в частности среди черного населения Верхней Гвинеи, целый ряд самостоятельных этнических групп.