Употребляемые им технические термины отчасти уже получили права гражданства в антропологии, отчасти введены самим автором.
Приведу некоторые из них:
долихоцефал (длинный) — длинноголовый;
мезоцифал (средний) — среднеголовый;
брахицефал (короткий) — короткоголовый.
Череп гипсицефалический (высокий) — высокий череп
Череп ортоцефалический (прямой) — средний череп;
Череп хамэцефалический (низкий) — низкий череп;
Череп лептопрозопический (тонкий) — продолговатое лицо;
Череп мезопрозопический — среднее лицо;
Череп хамэпрозопический — череп с низким лицом.
Череп лепторинический (тонкий; нос) — череп с тонким носом.
Череп платиринический (широкий) — со сплющенным носом.
Череп гипсиконхический (высокий; глазница) — с большими глазницами.
Череп прафантический (впереди; челюсть) — с выдающейся вперед челюстью; вернее, с альвеолярным прогнатизмом.
Череп прогнатический (челюсть) — для полного прогнатизма.
При обработке материала приходится пользоваться:
1) Пропорциями, т. е. отношениями частей к целому.
2) Индексами, т. е. отношениями главнейших протяжений плоскостей или тел друг к другу.
Отметим важнейшие из них.
I. Индекс ширины.
Причем черепа, имеющие индекс = 75 и менее называются долихоцефалами;
75–77,77 — субдолихоцефалами;
77,78–80,00 — мезатицефалами;
80,01–83,33 — субрахицефалами;
83,34 и более — брахицефалами.
II. Индекс высоты
III. Глазничный индекс:
Хамеконхия — до 80,0.
Мезоконхия — от 80,1–85,1.
Гипсиконхия — 85,0.
IV. Носовой индекс:
Лепториния — до 47,0.
Мезориния — от 47,1–51,0.
Платириния — от 51–58,0.
Гиперплатинирия — выше 58,0.
V. Небный индекс:
Лептостафилиния — до 80,0.
Мезостафилиния — от 80–85,0.
Брахистафилиния — 85,0. (Вирхов).
VI. Индекс профиля:
По Флауэру:
Ортогнатия — 98%
Мезогнотия — 98–103%
Прогнатия — свыше 103%
VII. Индекс лица:
Хамэпрозопы — 80,01 и более.
Мезопрозопы — 70,01–80,00.
Лептопрозопы — до 70,00.
Относительно измерений на туловище не выработано единообразной методики.
Программа Московских антропологов ограничивается следующими измерениями:
Высота над полом (№№ 20–40) макушки головы, слухового отверстия, края подбородка, остистого отростка у шейного позвонка, верхнее-плечевого отростка, epicondylus'a (у локтя), шилового отростка лучевой кости, нижнего конца вытянутого среднего пальца руки, вырезки грудины, (сосков), пупка, верхнего края лобкового скрещения, верхнеепередней подвздошной кости (spina ant. super.), большого вертела, шва промежности, линий коленного сустава, внутренней лодыжки. Объем груди подмышками; большой размах рук, длина ступни, вес тела.
Если возможно, к измерениям следует приложить фотографию изучаемого субъекта, а также отпечатки его пальцев, образцы волос, подобную родословную и пр.
Измерения, если нет времени обработать их самому, следует отсылать в Казанское общество естествоиспытателей, Московское общество любителей Антропологии, Естествознания и Этнографии и др. ученые общества.
Из более или менее необходимых пособий можно рекомендовать:
1) Антропологию Петри (особ. т. II). 1895–1897 г.
2) Антропологические таблицы Брока (пер. под ред. Богданова, 1879).
3) Антропологический состав населения России Ивановского.
4) Человека Ранке. Р. п. 1900 г.
5) Таблицы умножения О'Рурк. 1905 г.
Новые работы по криминальной антропологии
П. Н. Тарновская
С.-ПЕТЕРБУРГ
Типография Дома Призрения Малолетних Бедных. Лиговка, д. № 26.
1892
(Доклад I секции Русского Общества охранения народного здравия, 27 декабря 1891 года)Два года тому назад, в заседании I секции Русского Общества охранения народного здравия, я делала сообщение: «о Воровках» и высказала некоторые выводы касательно антропометрии признаков вырождения и других биологических данных, присущих этому классу женщин, — выводы, вызвавшие в то время оживленные прения.
По поводу этих данных я решаюсь сделать новый доклад в уважаемом собрании в виду работ, появившихся в литературе этого вопроса, в которых я нашла, между прочим, подтверждение высказанных мною тогда выводов.
Скажу сначала о новой книге профессора Ломброзо «Криминальная Антропология», появившейся в 1890 г. и ныне вышедшей 2-м, значительно дополненным, изданием.
Цель этой книги, по автору, — сделать обзор работ по антропологии преступников, работ, за последние годы весьма обильно появляющихся, в особенности на итальянском языке, и разбросанных по журналам.
Разбирая с горячей похвалою работы Марро, своего ученика и последователя, профессор Ломброзо останавливается на капитальном сочинении Марро — «Преступные характеры» (1889 г.). Приводя в пример громадные заслуги в области ботаники, профессор Ломброзо говорит, что Марро поистине, заслуживает быть названным «основателем криминальной антропологии», и восстает против мнения, высказанного его противниками, будто работы Марро представляют противоречие исследованиям самого профессора Ломброзо. «Напротив, — говорит этот последний, — работы Марро вполне подтверждают мои; они только более подробно развивают то, что я высказывал в общих чертах; он выделяет уже подвиды и категории там, где я заметил лишь общий тип. Прогресс в науке, именно, и заключается в выработке и дальнейшем развитии подробностей, идя от простого к сложному». Я привожу дословные выражения главы итальянской школы, потому, что в своей последней книге: «Философия уголовного права», наделавшей так много шуму, известный ученый юрист Тард, один из выдающихся противников современной антропологической школы, в резкой критике, делаемой им над Ломброзо, говорит, что лучший ученик его Марро, и тот приходит к противоположным заключениям относительно выводов профессора Ломброзо.
По поводу последнего сочинения Тарда, я не могу не заметить, что книга эта, имевшая очень большой успех преимущественно между юристами, но не врачами и естественниками, во многих местах клонит к осмеянию и умалению данных, добытых антропологами путем таких тщательных и усидчивых трудов. Каждый, делавший исследования в области естествознания, по опыту знает, сколько нужно потратить времени, энергии и непрерывной работы, чтобы достигнуть каких-нибудь результатов в предпринятой работе.
Прекрасно владея даром слова, Тард столь же блестящ и остроумен в своих нападках на антропометрию, на законы наследственного вырождения и проч., сколь и мало доказателен. Он, не стесняясь, отрицает биологическую теорию Дарвина вообще, теорию наследственности в частности, оспаривает признаки вырождения, передаваемые потомству болезненным восходящим поколением, и, подымая на смех многие данные, выработанные экспериментальным путем, не противопоставляет ни одного личного опыта или наблюдения всему тому, что он старается опровергнуть. Аргументации своей, чисто метафизической, он придает абсолютное значение непреложных доказательств и считает, что ловких ораторских приемов совершенно достаточно, чтобы произнести приговор над теми малыми еще, но положительными данными, которыми располагает в настоящее время антропология, достигнув их весьма медленно, путем громадных и продолжительных трудов многих исследователей.
Здесь, конечно, не место разбирать подробно объемистую книгу ученого юриста. Но на выдержку возьму лишь один пример из области его нападок на отличительные черты преступников.
Отрицая у преступников общее сходство, зависящее от признаков вырождения, переданных им путем патологической или вообще неблагоприятной наследственности, Тард задается вопросом, чем же мотивируется та общность и сходство их внешности, которые он, однако, допускает у многих из них, — «общность и сходство, которое легче подметить, чем формулировать», торопится он добавить.
Позволю себе заметить, что уж эта одна фраза Тарда: «общность типа, которую легче подметить, чем формулировать», рисует одним метким штрихом разницу, существующую между представителем умозрительных наук и антропологом — этим тружеником в области естествознания. Исследователь, владеющий точными методами, выработанными вспомогательными естественными науками, не затрудниться разобрать и подробно описать те тонкие отличительные признаки, представляемые наблюдаемым им объектом, и, руководствуясь ими, нередко опишет отдельный подвид уже известного типа и, таким образом, уловит и обособит явление на основании совершенно точных данных там, где представитель умозрительных наук, как в данном случае, будет затрудняться формулировать видимое им сходство или различие.