На Северном Кавказе огромное количество жертв убийства среди казачества является следствием хищнических наклонностей ингушей, то и дело подстреливающих солдат из мести или с целью отнятия соблазнительной для туземца винтовки.
На Кавказе случается сравнительно редко чтобы убили врача, а в Дагестане этого не бывает никогда. У мусульман, а они-то и являются наиболее опасными разбойниками, достаточно узнать, напр. по форме одежды, что перед ними врач или по местному «хаким», и его тогда наверное не тронут. Исключения, конечно, бывают, и я бы мог привести примеры, где жертвами делались врачи — в Тифлисе, Эривани, Пятигорске и нек. др. местах. Судебно-медицинская и канцелярская деятельность врачей, особенно последняя, с точки зрения невежественных поселян является фискальной, связана с изменой интересам местного общества и существует будто лишь в угоду начальству и в наказание поселянам.
Очень редко жертвами убийства делятся лица духовного звания — муллы, эффенди и христианские священники разных вероисповеданий. Известно немало случаев, где разбойники напав на проезжий омнибус или перекладную и встретив там лиц, которых по нравственным воззрениям преступников не только убивать, но и просто грабить не полагается, извинялись и пропускали дальше.
Итак, причины убийств и разбоев на Кавказе очень сложные и разнообразные. В общем, их можно подразделить на внутренние и внешние. Первые лежат в психоантропологической организации племен и народов, населяющих край, во врожденных особенностях характера отдельных индивидуумов, а также психических уклонениях и болезнях людей, вторые — в сложившихся веками условиях семейного и общественного быта, неодинаковых в разных местах, в экономическом положении страны, отсутствия образования и надлежащего воспитания, в господстве правовых представлений, созданных арабскими юристами и дополненных турецкими персами, столкновении на маленькой территории нескольких цивилизаций и т. д. Причины второй категории изучались с давних пор нашими юристами; по данному вопросу существует уже довольно обширная литература. О причинах первой категории этого сказать отнюдь нельзя. Богатейший материал по криминальной антропологии, какой содержит в своем населении Кавказ, пока пропадает для науки за отсутствием исследователей. Мы еще вовсе не имеем этнопсихологических исследований населения страны, недостаточно знакомы с нормально-антропологическими особенностями его и психологией жителей разных мест Кавказа, почему очень труден анализ кавказских убийств и разбоев с точки зрения ломброзовской школы криминальной антропологии. В увлечении некоторыми тенденциями современной криминальной антропологии легко преувеличить значение психопатологических факторов и оставить без надлежащей оценки психоантропологические. Что может быть верно для Италии, еще недоказательно и, во всяком случае, не доказано для русских владений, особенно такой пестрой в этнологическом и антропологическом отношениях страны, как Кавказ. Конечно, в ряде причин убийств и разбоев в крае некоторая доля приходится и на психопатологию, однако гораздо менее значительная, чем иной быть может полагает. С другой стороны невольно навязывается мысль, что этнопсихика со всеми ее внешними проявлениями меняется не так быстро как издаваемые законы, требования и правила, и многое преступное является в известной степени неизбежным следствием психоантропологической организации людей, передаваемой по наследству из поколения в поколение, из века в век. Какая бы раса ни явилась господствующей над населением Кавказа через 300 лет — славянская ли, тевтонская ли или монгольская — всё равно: многие черты характера, свойственные испокон веков аборигенам страны, считаются неизменившимися, хотя, конечно, всеобщее просвещение не может не смягчить к тому времени, ныне не в меру жестокие, нравы людей.
Материалы для антропологии русского народа
А. Н. Краснов
Русский Антропологический журнал № 3.
1902 г.
Два года тому назад я обнародовал небольшую заметку об антропологических исследованиях и измерениях в Харьковском и Волковском уездах. Этой работой я пытался установить факты существования некоторой разницы в форме головы у харьковских великороссов и малороссов. Некоторые другие, менее уловимые, особенности телосложения у той и другой народности, мной подмеченные, заставили меня расширить район моих исследований, распространив их на всю степную половину России. Как известно, в Харькове находится сборный пункт, через который проходят осенью, останавливаясь для ночлега, целые сотни и тысячи новобранцев, направленных из разных губерний юга Росси на ее окраины. Благодаря любезности местного воинского начальника П. И. Зейна, которому считаю своим долгом принести мою искреннюю благодарность, я имел возможность осматривать многие из проходивших в истекшем году партий и пополнить измерениями и снимками, имеющиеся в опубликованных заметках данные.
Сборные пункты представляют для антрополога тот интерес, что новобранцы проходят через них партиями однородного состава. Они еще не перемешаны, а идут поуездно, представляя из себя, если не этнически, то географически однородные группы, в этнологическом составе которых можно скоро и легко разобраться. Значительное большинство уездов и губерний южной и западной России здесь бывает представлено, и человеку, ревностно принявшемуся за дело, здесь можно было бы перемерить за короткое, сравнительно, время представителей всех уездов южной России.
К сожалению, новобранцы идут непрерывно — и днем, и ночью. Сроки их пребывания очень коротки, что при массе других занятий и отсутствии надлежащего числа помощников, не позволяло мне измерять все проходившие через сборный пункт партии, и я поневоле должен был удовольствоваться лишь некоторыми из них. Вот почему предлагаемый материал носит все-таки отрывочный характер. Но если он заинтересует читателей, то нескольким антропологам, занимаясь совместно на сборных пунктах России, легко будет покрыть ее цифрами, дающими среднюю для главных особенностей хотя бы только русского населения отдельных уездов нашего отечества, как это давно сделано для других европейских государств.
Пребывание новобранцев слишком кратковременно, а условия помещения их, по крайней мере в Харькове, слишком неблагоприятны, чтобы можно было брать все интересующие антропологов меры и дополнять их фотографиями с нагих индивидов во весь рост. Помещения слишком темны и холодны, чтобы даже с весьма светосильными объективами можно было получать снимки без двойных контуров (от дрожания тела снимаемого) и достаточно резкие. Вот почему приходилось ограничиваться снимками лица в фас и профиль и немногими, но в возможно большем числе получаемыми, мерами. Мы отказались отмечать рост новобранцев, как потому, что некоторые партии бывали искусственно подобраны известного роста (моряки, артиллеристы, гвардейцы), так и потому, что работа в этом роде уже была исполнена профессором Д. Н. Анучиным. Я ограничился данными о цвете волос, глаз и форме головы, хотя имею довольно богатый материал из лицевых и носовых показателей, который думаю обнародовать позже. Я лишен возможности поместить здесь все снимки с новобранцев, которые мной сделаны. Помещаю только те, которые считаю особенно типичными9, т. е. такие, которые многократно повторялись среди лиц с одинаковыми головными показателями и черты которых с теми или другими примесями или вариациями можно было встречать у сотен лиц, принадлежащих к той или другой группе, характеризующейся окраской глаз и волос — блондинов или брюнетов. Под полными блондинами я разумею в списках лица с серыми или голубыми глазами и светло-русыми волосами. Все новобранцы, представляющие соединение темно-русых или различных оттенков коричневых волос с серыми или голубыми глазами или наоборот — светлые волосы с глазами пестрыми, светло-карими или зелеными и зеленовато-коричневыми, мы относим к смешанному типу; наконец, брюнетами мы здесь называем лица с глазами чисто карими, iris которых однородно темно-коричневый и с волосами оттенков от темно-коричневого до черного Большая часть предлагаемой работы была совершена мной совместно с прив.-доцентом Харьковского университета А. М. Покровским, с которым мы вместе производили измерения, фотографирования и подсчеты. Задачей наших исследований было определить характерные черты народностей русской и малороссийской. Если измерялись попадавшиеся инородцы, то только попутно и постольку, поскольку измерения эти проливали свет на особенности народности русской. Число их было весьма незначительно. Само собой разумеется, что и число русских новобранцев, измеренных нами, еще чересчур мало, чтобы на основании его можно было сделать какие-нибудь положительные выводы. Нужно еще очень большое число цифр, чтобы выводы были убедительны. Потому, если мы и позволим себе в конце статьи подвести итоги наших наблюдений, то лишь только для того, чтобы показать, в каком направлении желательно вести дальнейшие исследования. Мы помещаем сперва голый фактический материал, касающийся обеих народностей.