В деле призвания варяжских князей Новгород занимал первенствующую роль. Он руководил союзом; в липе своего Госто-мысла он первый дал голос о призвании княжеского рода; в Новгороде водворяется главный князь, а в других местах его братья и мужи. Новгород — центр образующейся федеративной русской державы. Но это великое значение скоро исчезает. Новгород как будто ускользает из истории на долгое время, потом является уже не с прежним первенством в Русской Земле. При Олеге он уже находится в каком-то неясном состоянии данниче-ства варягам, если принимать на веру короткое известие летописца об установлении Олегом годичной дани варягам — 300 гривен мира деля [11].
Вероятно эти варяги были норманны из-за моря, которым новгородцы согласились платить за то, чтоб они их не трогали. Подобные платежи случались и впоследствии: во всей новгородской истории обычная черта, что Ногород для своего спокойствия отплачивается серебром от притязаний великих князей и литовских государей. Платеж установлен Олегом, когда он собирался покинуть Новгород навсегда. Это было как будто обеспечение, какое мог дать ему князь, исполняя ту обязанность, для которой князья призваны: охранять страну от угрожающих ей поработителей. Олег как будто составил с норманнами компромисс от Новгорода. Норманны не должны беспокоить новгородцев, а последние будут им платить. Устраивая это, Олег как бы расквитался с Новгородом и потом уже имел право его покинуть. В походе его на юг, в ряду удальцов из других племен и народов, участвовали новгородцы, называемые у летописца своим местным именем Словене; те, которые ушли с Олегом, остались в Киевской Земле. С тех пор наша летопись, занимаясь почти исключительно югом, упускает из вида север. Только по отрывочным чертам можно видеть, что связь с ним Киева и киевских князей не прерывалась. Так в 903 г. Олег женил питомца своего Игоря на Ольге, девице родом из северного края, из Пскова. В 947 году эта Ольга, будучи уже самоправной княгиней, ездила по Новгородской Земле и установляла погосты и дани по Мете и Луге. Это известие, неясное само по себе, показывает, что Новгород признавал ее власть наравне с Киевом. Но в 970 году новгородцы являются к Святославу уже как независимые и просят себе в князья одного из его сыновей, прибавляя, что если никто из них не пойдет к ним княжить, то они найдут себе в другом месте князя. Из этого видно, что Новгород сознавал и сохранял свою древнюю автономию и если желал оставаться в союзе с русскими землями, скрепленными единством властвующего рода, то не иначе, как удерживая за собой право располагать собой иначе, когда найдет это нужным. На их просьбу о князе Святослав отвечал: "Хорошо, коли кто пойдет к вам". Такой ответ указывает, что в то время княжение в Новгороде не представляло больших надежд для князя. Двое сыновей Святослава в самом деле отказались от такой чести. Новгородцы выбрали себе меньшого, Владимира, рожденного от ключницы Малуши, племянника по матери Добрыни, славного в народной поэзии богатыря героического века. С этих пор начинается непрерывное соединение Новгорода с Киевом. Владимир, сделавшись новгородским князем, утвердил в нем свою власть с помощью чужеземцев, а потом подчинил его Киеву.
По некоторым чертам, сохранившимся в наших летописях и скандинавских сагах, видно, что Новгород в это время не имел постоянных сношений с норманнами. По сказанию олафовой саги, в Новгород прибыл гонимый Олаф к Владимиру, и мать Владимира предрекла на празднике, называемом в саге Иолою" (ранезначительно Коляде), о прибытии славного героя с севера. Сага не более как предание отдаленного времени, перешедшее к потомкам и записанное уже поздно; прямым источником к разъяснению темных фактов сага не может служить; однако из того, что говорит сага, видно, что в последующих веках оставалось воспоминание о связи Скандинавии с Новгородом в Х-м веке. Между детьми Святослава сделалось междоусобие. Ярополк киевский убил брата Олега. Как только Владимир услышал об этом убийстве, тотчас убежал из Новгорода за море искать помощи у шведов. На новгородцев он, вероятно, не надеялся; и действительно, как только он отправился за море, Ярополк прислал своих посадников в Новгород, и новгородцы приняли их без сопротивления. Новгородцы могли быть или слишком слабы, или же не полюбили Владимира и добровольно признали своим князем его брата и соперника. Вернее последнее, потому что Владимир только с помощью чужеземцев победил Яропол-ка. Впоследствии же, когда Ярослав добывал Киев, новгородцы имели настолько силы, чтоб оказанная ими помощь могла заслужить особую благодарность от князя. Теперь варяги, помогавшие Владимиру, требовали себе воздаяния за помощь князю. Когда Киев перешел в руки Владимира, варяги, с которыми он добывал отцовскую столицу, сказали: "Это наш город! Мы взяли его. Давайте нам окупу по две гривны с человека! О новгородцах нет и помину. Если в Киеве могли так отзываться норманны, то в Новгороде они должны были поступать еще произвольнее. Вероятно, Новгород, — безропотно признавший власть Яро-полка в то время, как Владимир был за морем — был покорен последним с помощью варягов, и во все время своего княжения Владимир обращался с ним как с землей, завоеванной оружием.