Когда я спрыгнул со стола, депутаты Совета подхватили меня на руки, понесли к залу Временного комитета. Я вошел туда не только как министр юстиции, но и как вице-председатель Совета рабочих и солдатских депутатов, официальный представитель рабочего класса. Я первым взбунтовался против абсурдных запретов Исполнительного комитета, вскоре за мной последовали другие, составив настоящую коалицию. Тем временем среди выпавших на мою долю оваций со стороны членов Совета и бесконечного энтузиазма толпы я заметил гневные физиономии лидеров, сулившие мщение. Начиналась борьба, борьба против меня, против моего влияния, авторитета в массах. Она велась системно, тщательно, без всякой щепетильности.
По воле случая мое вхождение во Временное правительство удостоилось в тот же день одобрения партии эсеров на первой ее конференции и членов трудовой партии, с которой я был тесно связан, работая в Четвертой Думе.
К десяти часам утра 15 марта Временное правительство было окончательно сформировано.
В тот же вечер была составлена декларация. До созыва Учредительного собрания Временное правительство объявлялось единственным органом верховной власти в стране. Все дальнейшие изменения и назначения во Временном правительстве будут производиться по принципу кооптации, причем оно самостоятельно будет выбирать министров.
Докладывая утром 15 марта о составе Временного правительства, Милюков объявил народу, собравшемуся в Екатерининском зале Таврического дворца, что великий князь Михаил Александрович станет регентом, в России решено установить конституционную монархию. В то же утро почти в тот же час император Николай II издал в Пскове манифест о назначении нового правительства. Заявление Милюкова и декларация царя в данных обстоятельствах были абсолютно бессмысленны. Царь, впрочем, понял, что вопрос о смене министров уже не стоит, и к вечеру того же дня, еще до прибытия депутатов Думы с требованием отречения, отрекся от трона за себя и за сына. Милюков, напротив, пренебрегая неумолимой логикой событий, до последней минуты настаивал на учреждении регентства во главе с великим князем Михаилом.
Заявление Милюкова в Таврическом дворце вызвало гневное возмущение демократических элементов. Исполнительный комитет поспешил созвать чрезвычайное заседание, на котором я подвергся в высшей степени враждебному допросу. Я отказался вступать в дискуссию, упорно отвечая таким образом:
— Да, такой проект есть, но никогда не осуществится. Осуществить его невозможно, поэтому беспокоиться нечего. Я вопроса о регентстве не обсуждал и не принимал никакого участия в дискуссиях на эту тему. В конце концов, у меня всегда есть возможность потребовать, чтобы правительство от него отказалось или приняло мою отставку.
Вопрос о регентстве нисколько меня не волновал, но вселить свою уверенность в других оказалось непросто.
Исполнительный комитет решил собственными мерами воспрепятствовать осуществлению проекта о регентстве. Он хотел направить в Псков свою делегацию вместе с Гучковым и Шульгиным, которые должны были выехать в тот же день, а если не получится, предложить делегатам добраться до Пскова самостоятельно. Только все уладилось само собой.
Делегация Временного комитета Думы в лице Гучкова и депутата-консерватора Шульгина, которым было поручено требовать от царя отречения, отправилась в Псков около четырех часов дня. По прибытии оказалось, что все уже кончено, причем неожиданным образом. Царь отрекся не только от своего имени, но и от имени сына, объявив преемником своего брата Михаила Александровича. Одновременно Николай II назначил главнокомандующим великого князя Николая Николаевича, уже занимавшего этот пост в начале войны.
Обо всем этом нам стало известно лишь ночью 16 марта, но в ожидании новостей от Гучкова и Шульгина приходилось решать массу прочих вопросов. Я завершил подготовку к переводу бывших министров в Петропавловскую крепость и впервые выступил в новом качестве министра юстиции перед петроградской Коллегией адвокатов. Приветствовал коллег по профессии, избранной мною ради борьбы за права и свободы под эгидой закона. Даже при самодержавии Коллегия оставалась единственным независимым государственным органом, ни автократия, ни сам царь не имели возможности оказывать на нее давление. Я рассказал коллегам, принимавшим столь активное участие в борьбе за освобождение России, о реформах, которые мне хотелось бы провести в Министерстве юстиции, заручившись их поддержкой.