Небольшие экспедиционные силы, которые откомандировала в Россию Франция, не принесли ей славы. В марте 1919-го ее военный контингент на Черном море насчитывал 65 000 — 70 000 личного состава и был этнически смешанным: малую часть составляли французы, главная масса комплектовалась из греков, поляков, румын, сенегальцев и жителей других французских колоний. Части эти послали не сражаться, а занять оставленные Германией территории между Херсоном, Николаевом, Березовкой и Тирасполем. Но среди бушующей гражданской войны они не могли вести себя как мирные оккупационные войска и вскоре были втянуты в оборонительные бои. 10 марта расквартированные в Херсоне греческий батальон и две французские роты подверглись нападению шайки украинских мародеров во главе с бандитом Никифором Григорьевым, выступавшим в то время на стороне Красной Армии. После восьми дней отчаянного сопротивления, понеся многочисленные потери, иностранное войско оставило Херсон90. Григорьев пошел на город Николаев, а захватив его, двинулся к Одессе.
В это время французские моряки в Севастополе подняли мятеж, поддавшись коммунистической антивоенной пропаганде. У французов было мало желания ввязываться в бой. По словам одного из их офицеров, «сохранивши свою голову под Верденом и на полях Марны, ни один из французских солдат не согласится сложить голову на полях России после того, как эта голова осталась целой в результате таких сражений»91. Узнав обо всех этих неудачах и о севастопольском мятеже и получив сведения от командующего французскими оккупационными силами генерала Франше д'Эспере, что он не может снабдить Одессу предметами первой необходимости, Париж приказал немедленно выводить собственные силы и войска французского подчинения, даже не побеспокоившись поставить Деникина в известность о принятом решении92. Франше д'Эспере заявил, что находившиеся под его командованием войска — 4000 французов, 15 000 греков и 3000 русских добровольцев — эвакуируются из Одессы за три дня. Они управились за два:
«Эвакуация [французов] происходила в такой спешке и смятении, что близко напоминала бегство. Лишь немногие из гражданского населения добились для себя разрешения следовать с ними. Тысячи толпились на пристани, умоляя французов увезти их хоть куда-нибудь. Многие кончали с собой. В городе было настоящее столпотворение, поскольку все знали, что, как только пушки французских крейсеров отойдут на достаточное расстояние, город займут красные»94.
В Севастополе приготовления к отходу были согласованы с большевистским Советом, так что последний принял на себя власть во все еще оккупированном французами городе. Французские военные корабли взяли на борт 10 000 русских военных и 30 000 русских гражданских лиц95, среди них — вдовствующую императрицу и великого князя Николая Николаевича.
Дальше этого участие Франции в русской гражданской войне не пошло. И хотя она оставалась на протяжении длительного времени самым ярым противником красных и саботировала все попытки Америки и Британии к сближению с Москвой, покуда сама не ощутила готовность пойти на него, — все тяготы военного участия пришлись на долю Британии.
Осенью 1918 г., когда служившие в Красной Армии латыши отбили у чехо-словаков несколько волжских городов, ситуация на Восточном фронте стала выглядеть с точки зрения московского руководства весьма удовлетворительно; после ноября, когда вышли из боя чехо-словаки, она стала еще лучше. Обстоятельства позволяли высшему командованию Красной Армии начать перебрасывать военные силы с востока на юг. Однако канун Рождества преподнес красным неприятный сюрприз: войска Колчака неожиданно напали на Третью красную армию под Пермью и разбили ее. Потеря Перми взволновала Москву, поскольку создавала возможность для войск Колчака соединиться с военным контингентом союзников в Архангельске96.
Адмирал Колчак плохо разбирался в наземных военных действиях. Он препоручил стратегические разработки Лебедеву, 36-летнему ветерану Императорского Генерального штаба, одному из лидеров выступления против Директории в ноябре 1918-го. Лебедев окружил себя многочисленными помощниками: на пике наступления план операции, в которой должны были принимать участие 140 000 человек, разрабатывали 2000 офицеров, тогда как в Первую мировую войну Генеральный штаб обходился тремястами пятьюдесятью офицерами, которые управляли действующей армией в три миллиона человек97. Большинство колчаковских офицеров были юнцами, призванными во время войны; мало кто имел опыт штабной работы98.