Несмотря на предвзятое мнение, Ленин встретил беглеца внешне доброжелательно, расспрашивал о состоянии революционных организаций рабочего класса[128]. Тем не менее он всегда относился к этому народному герою из противоположного политического лагеря сдержанно (не случайно в воспоминаниях Крупской тот предстает «хитрым попом» с «поповской психологией»[129]). Впрочем, Ленин и не мог держать себя с Гапоном свободно. Его опрометчивая попытка разжечь в столице нужное японцам восстание провалилась. Зато он невольно сделал своего соперника в борьбе за руководство пролетарскими массами «героем Кровавого воскресенья». Теперь ему приходилось учитывать большие надежды, которые Акаси возлагал на объединяющее влияние священника, и в соответствии с пожеланиями японской стороны налаживать при его участии боевой союз между эсерами и социал-демократами для подготовки вооруженного восстания в России[130]. Этот тактический замысел определял ленинское отношение к Гапону, пока тот, ничего не подозревая, действовал по заданию и на деньги японского Генштаба. Когда японские субсидии прекратились (в ноябре 1905 г.), Ленин только рад был избавиться от опасного соперника и по поводу его убийства не проронил ни слова[131].
В Женеве Ленин последовал японскому плану создания боевого союза всех революционных сил, воспользовавшись для этой цели громким именем нового народного героя. Каким-то способом (что за игра тут пошла в ход, так и осталось неизвестно) он выудил у своего гостя «Открытое письмо к социалистическим партиям России» за подписью «Георгий Гапон», которое изобиловало его собственной политической фразеологией и потому — в доказательство верности его взглядов — было им включено в статью «О боевом соглашении для восстания»[132]. Это письмо[133], в соответствии с настояниями японцев, призывало «все социалистические партии России немедленно войти в соглашение между собой» ради «вооруженного восстания против царизма», требуя: «Боевой технический план должен быть у всех общий. Бомбы и динамит, террор единичный и массовый, все, что может содействовать народному восстанию». «Ближайшей целью» объявлялись «свержение самодержавия, временное революционное правительство, которое немедленно провозглашает амнистию всем борцам за… свободу — немедленно вооружает народ и немедленно созывает учредительное собрание на основании всеобщего, равного, тайного и прямого избирательного права». Любые колебания «письмо» осуждало как «преступление пред народом», декларируя «бесповоротную» приверженность автора борьбе «против угнетателей и эксплуататоров рабочего класса». Чуть ниже, комментируя «письмо», Ленин подчеркнул свое безоговорочное с ним согласие и посоветовал, на немецком языке, «getrennt marschieren (врозь идти)», но «vereint schlagen (вместе ударять)».
Этот лозунг, призванный навести мосты через глубокую пропасть между маленькой ленинской группой революционных социал-демократических коллаборационистов и компактной боевой организацией эсеров вкупе с их сторонниками, определил всю стратегию Ленина в последующих перипетиях первой русской революции, а также, вероятно, его отношение к убийству Гапона эсером Рутенбергом. Впрочем, Ленин использовал попа не только как вывеску совместной боевой тактики. Он пытался добиться через него влияния на распределение японских средств. Не без оснований опасаясь, что субсидии японцев на закупку оружия пройдут мимо его партии (Циллиакус, «финансовый администратор» Акаси, дружеских чувств к Ленину не питал, а Рутенберг думал отдать средства, предназначенные для Гапона, эсерам), Ленин был заинтересован в тесном контакте с Гапоном как главным адресатом оружейных поставок. Он надеялся завладеть львиной долей этого оружия и, подобрав самых ловких и закаленных товарищей, отправил их на настоящую охоту по всей Европе с приказом вынюхивать следы тайной деловой активности Циллиакуса, Акаси и Гапона и ни в коем случае не упускать ни малейшего шанса перехватить транспорт с оружием для своей партии[134]. Выполняя приказ, его боевики предпринимали «сверхусилия… чтобы получить доступ к смертоносному грузу»[135] судов, зафрахтованных Циллиакусом по поручению Акаси. В результате в руки боевых групп большевиков попала немалая часть оружейных поставок: многие тысячи винтовок швейцарской марки «Веттерли» и револьверов немецкой фирмы «Маузер», сотни английских револьверов «Уэбли», сотни тысяч, если не миллионы винтовочных и револьверных патронов, несчетные тонны взрывчатки, запалов и английского бикфордова шнура — пока «хитрый поп» в конце лета 1905 г. не начал прозревать игру[136] и по возможности отрываться от ленинских ищеек.
128
Р. Сервис, единственный из биографов, упоминает «разговоры ночи напролет» как «путеводный момент» для Ленина, когда поп якобы «открыл ему глаза» на крестьянский вопрос: Service R. Lenin. S. 30, 428, 548.
130
Крупская вложила «проект боевого соглашения революционных партий» в уста Гапона, чтобы скрыть японский источник этого предложения: Ibid. S. 131 f.
131
П. Рутенберг 28 марта (10 апреля) 1906 г. заманил Гапона в ловушку в поселке Озерки и собственноручно задушил. Ленин тогда предположительно находился неподалеку от места преступления. В середине марта 1906 г. он прибыл из Куоккалы (Репино) в Москву, где убеждал товарищей на конспиративных встречах «вступать в массовые беспартийные организации и вести там всестороннюю работу» — испытанная модель инфильтрации христианских профсоюзов (Биохроника. Т. 2. С. 231). Из Москвы он поехал в Петербург, там тайно пропагандировал ту же «тактическую платформу большевиков» и выступил в этих целях с политическим рефератом на тему «Вооруженное восстание и пролетариат» (Там же. С. 233). 26 марта (8 апреля) участвовал «в заключительном собрании выборщиков (состоялось на Английском проспекте, д. 27/27), посвященном окончательному обсуждению тактических платформ и выборам делегатов на IV (Объединительный) съезд РСДРП» (Там же. С. 234). Затем, согласно «Биографической хронике», в «конце марта — начале апреля» некоторое время провел в Хельсинки. Если собрание выборщиков, как обычно, затянулось до утра следующего дня, Ленин мог отправиться на север самое раннее 27 марта, а по пути остановиться на станции Куоккала, чтобы переночевать и рассказать ближайшим товарищам о результатах поездки. Таким образом, в день убийства Гапона (28 марта) он с большой долей вероятности пребывал всего в нескольких километрах от специально снятой Рутенбергом дачи в Озерках. До сих пор на эту близость никто не обращал внимания и не устанавливал связь Ленина с убийством, несмотря на то что он охотно прибегал к помощи эсеров или максималистов в опасных делах, а смерть Гапона избавила его от серьезных проблем (особенно если тот знал о финансировании Ленина японцами). Примечательно, что в марте 1918 г. Ленин выпустил убийцу Гапона из Петропавловской крепости и позволил ему эмигрировать, хотя Рутенберг рекомендовал Керенскому убить Ленина (вместе с Троцким и Зиновьевым). Согласно свидетельству родственницы Рутенберга, «по ходатайству Алексея Максимовича [Горького], В. И. Ленин дал распоряжение на освобождение и выезд П. М. Рутенберга из Советской России за границу». Цит. по: Хазан В. Пинхас Рутенберг. Т. 1. С. 411.
132
Ленин включил его в статью целиком с пояснением, что письмо ему прислали: Ленин В. И. О боевом соглашении для восстания // Вперед. 1905. 8 (21) февр. Перепеч.: Ленин В. И. Сочинения. 3-е изд. Т. 7. С. 119. Позже, 23 апреля (6 мая) 1905 г., на III съезде РСДРП (Лондон, 12 [25] апреля — 27 апреля [10 мая] 1905 г.) Ленин вскользь упомянул о визите Гапона, но их разговор передавать не стал, сославшись на то, что его содержание изложено в той статье в газете «Вперед». Ср.: Биохроника. Т. 2. С. 56, 78.
133
Ленин (в связи с разговором) пометил его «a 15», составляя перечень партий и групп, с которыми возможны боевые соглашения для восстания, в 1971 г. оно хранилось в ленинском архиве. См.: Биохроника. Т. 2. С. 22. 7 (20) февраля 1905 г. Ленин, видимо, получил еще один документ — «Воззвание Георгия Гапона к петербургским рабочим и ко всему российскому пролетариату», сделал на нем пометку «20. II. 05 от автора» и пронумеровал страницы. См.: Там же. С. 23.
134
«Провалить такое дело нельзя!» (Буренин Н. Е. Памятные годы: Воспоминания. Л., 1967. С. 81–82).
136
«Подвели меня, негодяи!» (Поссе В. А. Воспоминания (1905–1907 гг.). Прага, 1932. С. 32).