Может ли наша группа теперь, после семимесячного наблюдения за нашим движением по городам, сомневаться в том, что многочисленные деятели его не знают своей роли и этим угнетают движение, не дают ему высвободиться из традиционных форм дезорганизованности и превратиться из группового в массовое движение? Конечно, нет! Поэтому группа взялась с еще большей энергией за точное определение неразрешенных нашим анархическим движением вопросов, как, например, вопрос о согласовании деятельности групп между собой в развертывающихся событиях. Он смело и полностью не был сформулирован ни одной федерацией анархистов в русской Февральской революции, хотя каждая федерация и выпускала свои декларации и намечала новые положения для своей деятельности.
Так, мечась в своем стремлении отыскать то большое, что она могла найти в трудах по анархизму Бакунина, Кропоткина и Малатесты, группа пришла к тому, что мы, крестьянская группа анархистов-коммунистов в Гуляй-Поле, не можем ни подражать нашему движению в городах, ни прислушиваться к его голосу. Мы самостоятельно должны разобраться в этом тревожном моменте революции и самостоятельно помочь подневольной деревне правильно ориентироваться в ней, чтобы политические партии не пошатнули в ней веры, что именно она, а не партии со своим правительством явится прямым творцом революции в деревне и что от нее самой зависит видоизменить характер и темп течения этой революции. И группа растворилась среди тружеников подневольной деревни, оставив лишь инициативное и посредническое бюро; и словом, и делом она помогала трудящейся массе разобраться в моменте и придать своей борьбе большую решительность.
В самом непродолжительном времени после принятия этого решения, когда мы начинали уже замечать плоды нашей организованной деятельности в районе, мы убедились, что мы правы в своем толковании застоя революции и тревожного момента, угрожающего ей смертью. Революция находилась определеннейшим образом в петле у государственников, которую оставалось только затянуть, чтобы задушить ее. Введение смертной казни на фронте прямо говорило за то, что революционные солдаты должны умереть на внешнем фронте, а контрреволюционеры в самом сердце революции должны сделать свое дело. Во имя этого революционные военные части, которые сроднились с рабочими по городам и с крестьянами по деревням, которые начинали сознавать себя, как рабов милитаризма, и старались, пока вооружены его средствами — пушками и пулеметами, — использовать их против своих врагов, — эти революционно настроенные боевые части изгонялись с тыла, как опасные для нараставшей силы контрреволюции.
Видя все это и сознавая, какой подготовляется путь для усиления мощи буржуазии, уже опомнившейся от своего первоначального разгрома революцией и теперь готовой посчитаться с ней, мы еще с большей силой убедились, что наш метод помощи трудящимся правильно ориентироваться в момент революции — верный метод. Его необходимо пополнить новыми положениями и прямым, определенно идейным руководством.
Чего мы, действуя в этом направлении, достигли?
Мы достигли за август месяц того, что крестьянство поняло нас всецело, не допустило в своих рядах распыления на разного рода политические группировки и этим спасло свою цельную трудовую мощь от разрыва на кучки политических группок, бессильных совершить и закрепить что-либо реальное в революции.
Чем яснее крестьянство понимало нас, тем глубже оно верило в себя и в прямое свое дело в революции: непосредственным путем упразднить частную собственность на землю и провозгласить ее общественным достоянием с одной стороны, и, призвав пролетариев города, объединиться, упразднить совместно с ними всякую возможность привилегий и власти одних над другими — с другой.
Так мы подошли к дням, когда наша тоска и боль о тревожном моменте революции оправдались целиком. Пришли вести от самого Временного правительства и от Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов из Петрограда, что главнокомандующий внешним фронтом генерал Корнилов снял верные ему дивизии войск с фронта и движется на Петроград с целью ликвидации революции и ее завоеваний.
То было 29 августа 1917 года. К нам в Гуляй-Поле приехала анархистка из Александровска М. Никифорова и проводила крестьянский митинг под моим предводительством. Рассыльный телеграмм подал мне пакетик, в котором я прочел эту весть о движении генерала Корнилова. Я остановил оратора и произнес коротенькую речь о совершающейся казни над революцией, а затем прочел две телеграммы правительства и Всероссийского Исполнительного Комитета Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов.
Весть эта произвела тяжелое впечатление на присутствующих на митинге крестьян и рабочих. Волнение, видно, было, и крестьяне и рабочие подавляли в себе, но кто-то крикнул из толпы: «Там льется уже кровь наших братьев, а здесь контрреволюционеры свободно расхаживают среди нас и смеются!» — и указано было на стоявшего среди крестьян и рабочих бывшего гуляй-польского полицейского пристава Иванова. Анархистка Никифорова соскочила с трибуны и арестовала его. В толпе шум и ругательства по его адресу.
Легендарная Маруся Никифорова
Но я подскочил к Никифоровой и к Иванову, окруженным уже рядом товарищей из группы и Крестьянского совета, и настоял, чтобы сейчас же пристава отпустили, попросил его не волноваться, так как его никто не тронет, и тут же взобрался снова на трибуну и сказал крестьянам и рабочим, что наша борьба по защите революции должна начаться не с убийства бывших приставов, которые, как, например, Иванов, сдались без сопротивления в первые дни революции и не скрываются. За ними — самое большое — мы можем только наблюдать. Наша борьба должна выразиться в более серьезном; в чем именно, я воздержусь сейчас говорить, так как спешу на заседание Крестьянского совета вместе с рабочими и группой анархо-коммунистов, но после него обещаю сейчас же прийти сюда в сад и объяснить свою мысль…
Когда я пришел в Совет, все были в сборе. Мы открыли заседание, в котором прочли телеграммы и заслушали мой доклад о том, за что нам нужно прежде всего взяться сейчас и через какую именно организацию. Последний вопрос был вызван тем, что в телеграмме ВЦИКа Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов предлагалось организовать на местах комитеты спасения революции.