В декабре 1918 года комитеты деревенской бедноты были распущены, и власти стали искать опору в так называемых середняках — крестьянах, уровень жизни которых был выше, чем у бедняков, и к которым не подходил ярлык кулака, или богатого крестьянина. Но в хаосе гражданской войны никакие уловки не могли стимулировать производство сельскохозяйственной продукции. Время от времени власти пытались осуществить заветную цель социализма — коллективную обработку земли. Идеалисты-коммунисты (среди них было много иностранцев) основали ряд сельскохозяйственных коммун, или коллективных хозяйств (колхозов), где намеревались вместе жить и вместе работать. Но они мало чем могли помочь в решении проблемы поставки продовольствия в города. Для того чтобы накормить голодающих городских рабочих, советское правительство, областные и районные Советы, а также некоторые промышленные предприятия под контролем ВСНХ стали создавать советские хозяйства (совхозы) — иногда их называли «социалистическими фабриками зерна», — где люди получали зарплату. Но и здесь успехи были невелики, потому что крестьяне встретили создание совхозов в штыки, видя в них угрозу возрождения крупных поместий, уничтоженных революцией, особенно, как это часто случалось, когда совхозы организовывали на конфискованных землях бывших поместий и для работы привлекались управляющие. Ленин как-то привел высказывание, которое, как говорили, часто можно было слышать от крестьян, его суть сводилась к следующему: «Мы за большевиков, но не за коммунистов, большевики прогнали помещиков, а коммунисты против частной собственности».
В промышленности военный коммунизм, можно сказать, начался с декрета от 28 июня 1918 г., по которому были национализированы все важнейшие отрасли промышленности. Причиной этих действий, по-видимому, отчасти послужила растущая угроза гражданской войны, а частично — намерение опередить стихийный захват фабрик и заводов рабочими без согласования с ВСНХ и без его санкций, то, что один писатель того времени назвал «примитивно-стихийной пролетарской национализацией снизу». Но дело было не в формальной стороне национализации, а в том, чтобы наладить организацию производства и управление тем, что было захвачено, — этого рабочий контроль, как показало время, сделать не мог. ВСНХ для решения этой задачи учредил целый ряд главных отраслевых управлений, или главных комитетов (главков), дабы они управляли различными отраслями промышленности; отдельные предприятия находились в ведении местных властей. Ситуация всеобщего распада требовала немедленной организации централизованного контроля, который иногда лишь усугублял хаос. Промышленное производство требовало специалистов, а их у новой власти было немного. Практически в промышленности на всех уровнях продолжали работать те, кто работал там и до революции, они же теперь входили в состав главков. Часто на руководящие должности назначались члены партии, но пользы от них из-за недостаточного опыта было мало. Директоров, управляющих и инженеров, без которых невозможно было обойтись, называли специалистами; они получали высокую зарплату и обладали различными привилегиями. Однако промышленность в основном работала на нужды гражданской войны. Снабжение необходимым Красной Армии было первостепенной задачей. Следовало сосредоточить силы на основных, самых важных отраслях промышленности за счет остальных. Мелкие предприятия, на которых было занято незначительное число рабочих, а также городские и сельские ремесленники не подлежали государственному контролю, но из-за недостатка материалов они не могли работать в полную силу. Рабочих мобилизовали на фронт. Транспорт стал. Поставки сырья сокращались, взять его было неоткуда. Из статистических данных, которые показывают катастрофический упадок промышленности в тот период, наиболее, пожалуй, впечатляют цифры сокращения населения в крупных городах. За три послереволюционных года население Москвы сократилось на 44,5 %, Петрограда, города с самой высокой концентрацией промышленных предприятий, — на 57,5 %. Красная Армия забрала физически здоровых мужчин, массы людей перебирались в сельские местности, где по крайней мере все еще можно было приобрести продукты питания.