На протяжении лета 1923 года по мере нарастания экономического кризиса и постепенного угасания надежд на выздоровление Ленина зрела скрытая личная взаимная неприязнь многих партийных руководителей. Хотя Троцкий и не был претендентом на роль официального партийного лидера, сила этой яркой личности, его заслуги в гражданской войне, железная логика аргументации, блестящий дар оратора — все это завоевало ему широкую популярность среди рядовых членов партии и сделало его опасным противником при любых политических дебатах. На партийном съезде в апреле триумвират Зиновьев — Каменев — Сталин преуспел в своей закулисной деятельности, направленной на то, чтобы помешать продвижению Троцкого. Теперь они решили, что настала пора сокрушить Троцкого. Кампанию начали с величайшей осторожностью — частично оттого, что Зиновьев и Сталин уже, вероятно, не доверяли полностью друг другу.
Поводом послужило письмо Троцкого, написанное 8 октября 1923 г. (см. с. 65), в котором после едких критических замечаний относительно текущей экономической политики он обрушился с нападками на «неправильные и нездоровые отношения внутри партии». Ключевые посты внутри партийной структуры перестали быть выборными. На эти должности теперь назначались, причем обычно, люди, полностью поддерживающие существующий режим. «Секретарский аппарат, созданный сверху», сосредоточил в своих руках все нити руководства, причастность рядовых членов партии к общему делу стала «иллюзией». Письмо заключалось требованием заменить «секретарский бюрократизм» «партийной демократией». Поскольку письмо исходило от члена Политбюро, это было страшное обвинение, без сомнения, направленное против Сталина. Несколько дней спустя в «платформе 46-ти» был осужден разрыв, образовавшийся между «секретарской иерархией» и рядовыми членами партии. В качестве «истоков внутрипартийной диктатуры», которая зажимала любую критику, указывались решения X партийного съезда, состоявшегося в марте 1921 года, которые были приняты в чрезвычайных обстоятельствах; этот режим «изжил себя». Триумвират уже не мог игнорировать открытый вызов своей власти.
По странному стечению обстоятельств именно в этот момент у Троцкого начался первый приступ странной, постоянно возвращающейся лихорадки, которая с некоторыми перерывами мучила его на протяжении двух или трех последующих лет и диагноз которой так и не был поставлен. 25 октября Центральный Комитет партии, на пленуме которого Троцкий не присутствовал из-за болезни, принял постановление, осуждающее его письмо от 8 октября как «глубокую политическую ошибку», которая «послужила сигналом к фракционной группировке (заявление 46-ти)». В течение ноября на страницах «Правды» шла оживленная дискуссия по экономическим и политическим вопросам, но в нее не вмешивались ни Троцкий, ни триумвират. Постоянное недомогание Троцкого вынуждало его занять пассивную позицию. Но в начале декабря он провел переговоры со всеми тремя руководителями, в результате чего 5 декабря 1923 г. на пленуме Политбюро была принята согласованная обеими сторонами резолюция, триумвират избрал тактику максимальных уступок Троцкому по принципиальным вопросам, чтобы изолировать его от оппозиции. В резолюции говорилось об «исключительной важности Госплана», об «опасности „нэповского“ перерождения части работников», «бюрократизации партийных аппаратов», а также о необходимости большей «рабочей демократии». Преобладание в партии «непролетарских» элементов следовало преодолевать за счет «притока новых кадров промышленных рабочих», что рассматривалось как гарантия «партийной демократии». Но предыдущее постановление, принятое 25 октября, в котором Центральный Комитет партии осудил и письмо Троцкого от 8 октября, и «платформу 46-ти», было подтверждено; таким образом, получалось, что Троцкий отказывается от своей прежней позиции и одновременно осуждает тех, кто выступил в его поддержку. Троцкий тем не менее рассматривал все это как победу своих принципов.
Такой искусственный компромисс не мог длиться долго. Три дня спустя Троцкий, который все еще не был в состоянии показываться на людях, изложил свое понимание резолюции в открытом письме, которое зачитывалось на партийных собраниях и было опубликовано в «Правде». Он критиковал «консервативно настроенных товарищей, склонных переоценивать роль аппарата и недооценивать самодеятельность партии». Он цитировал высказывания германских социал-демократов, сделанные ими еще до начала войны 1914 года, как типичные для «старой гвардии», «переродившейся в сторону оппортунизма», и обращался с призывом к молодежи, которая «резче всего реагирует на партийный бюрократизм». В постскриптуме он упоминал об «опасностях нэпа», тесно связанных с «затяжным характером мировой революции». Триумвират все еще колебался. На заседании Московской партийной организации, состоявшемся 11 декабря, в поддержку Троцкого выступило несколько человек, включая Преображенского и Радека; Зиновьев и Каменев, хотя и выразили свое осуждение оппозиции, обращались с Троцким с осторожной вежливостью.