Однако теперь, во время первой паузы в Брест-Литовских мирных переговорах, немцы все же раздумывают, не может ли Иоффе осуществить свою угрозу — после условленного 10-дневного перерыва больше не возвратиться в Брест-Литовск для дальнейших переговоров.
Тем временем в Петрограде среди руководства большевиков распространяется холодное отрезвление. Всем ясно, что немцы ставят только на силовую карту. Между Лениным, Троцким, Каменевым, Иоффе и другими обсуждаются шансы на успех тактики проволочек: не следует ли подождать ожидаемых революционных акций европейского пролетариата и привести в движение «мировую революцию». Проходят многие стратегические и тактические мозговые игры. Ленин назначает Троцкого новым главой делегации, и 8 января русские возвращаются в Брест-Литовск.
В тот же день президент США Вильсон провозглашает свою программу из 14 пунктов, в которой он разъясняет позицию США по современному политическому положению. Это то самое уже упоминавшееся заявление, которое его специальный представитель в Петрограде м-р Эдгар Сиссон вручает в русском переводе по случаю своей первой и единственной аудиенции у Ленина. Троцкий уже находится в пути в Брест-Литовск. Позиция Вильсона однозначна: он хочет воспрепятствовать тому, чтобы между новыми власть имущими в Петрограде и главной державой, враждебной Антанте, кайзеровской Германией, был заключен сепаратный мир. Вильсон не отступает от своей цели — разгромить кайзеровскую Германию в военном и тем самым в политическом отношении. Поэтому он и требует в пункте 6 освобождения всей российской территории от германских войск.
Бесплодным спорам в Брест-Литовске не видно конца. Самое сильное и неуступчивое давление исходит от германской промышленности. В «Ходатайстве относительно пожеланий черной металлургии по заключению мира с Россией» при подготовке к Брест-Литовску уже 13 декабря 1917 г. еще раз перечисляются все требования германской индустрии 1914 г. по конечным военным целям: вновь предъявлены требования на угольные и железорудные месторождения на Украине и на Кавказе. Германская торговая палата требует, чтобы Россия после отделения в результате аннексии Польши, Финляндии и прибалтийских стран, «была превращена в объект для эксплуатации путем навязывания соответствующих экономических договоров».
Концерн Тиссена и Объединение германских чугуно- и сталепромышленников указывают в сочельник 1917 г. у вновь назначенного вице-канцлера Карла Гельфериха на высококачественную руду Кривого Рога и для обоснования своих требований сетуют на снижение импорта железной руды из Швеции и Испании. Для транспортировки руды германские промышленные круги требуют предусмотреть при заключении сепаратного мира с Россией даже перешивку необходимых железнодорожных магистралей до ширины, установленной в Германии. Они думают обо всем. 2 января 1918 г. тяжелая и легкая промышленность, а также торговля осаждают рейхсканцлера сразу многими ходатайствами о том, что в мирный договор с Россией необходимо включить положения, которые бы не только обеспечили доступ к российским источникам сырья, но и полностью исключили англо-американскую конкуренцию и открыли российский рынок для неограниченного проникновения германского капитала.
Когда после бесконечных споров переговоры в Брест-Литовске, казалось, вновь застывают на мертвой точке, по предварительной договоренности с Кюльманом наступает очередь «кулачного удара генерала», о котором так часто упоминалось впоследствии. Людендорф предварительно дал германскому генералу с Восточного фронта Гофману, начальнику Генерального штаба Верховного командования на Востоке, четкие директивы по жесткой стратегии переговоров с русскими в Брест-Литовске: основой остается старая линия германской аннексионистской политики 1914 г. Подкрепленный и подстрахованный таким способом своим высшим военным шефом, генерал-майор Гофман открыто выкладывает «германскую карту» на стол переговоров. 18 января он демонстрирует русским карту Восточной Европы, где начерчена линия, ограничивающая те территории, которые русские должны «уступить», если не хотят рисковать возобновлением войны с Германией. Это воспринимается всеми присутствующими как удар кулаком по столу. Вдобавок к странам, упомянутым уже в декабре, теперь еще указано, что русские должны очистить Лифляндию и Эстляндию! Троцкий реагирует соответственно и объявляет, что он и его делегация должны сначала поехать назад в Петроград для дальнейших консультаций.
Тут революционеры в Петрограде попадают в неизбежный цейтнот при принятии, пожалуй, самого важного решения со времени революции: либо сохранить революцию в урезанном остатке России и принять этот германский мирный диктат, либо покончить с еще продолжающимся перемирием и продолжить войну с немцами. Ленин совершенно ясно осознает, что продолжение боевых действий при сложившемся положении было бы бесперспективным делом. Народ устал от войны и ждет исполнения лозунга большевиков «мира и хлеба». Троцкий, Бухарин и другие выступают за сопротивление германскому государственному руководству. Ленину с большим трудом удается утвердить предложенную тогда Троцким компромиссную линию с ее знаменитой формулировкой «Ни войны, ни мира» в качестве линии партии и правительства. С этой концепцией Троцкий вновь едет в Брест-Литовск.
Тем временем Кюльман и Чернин также отбывают для новых консультаций соответственно в Берлин и Вену. По двум их столицам тоже курсируют такие понятия, как «всеобщий мир», «сепаратный мир» и «мирный диктат». Людендорф придерживается мнения, что следует начать военное наступление на Петроград и свергнуть большевиков. Войска 8-го германского армейского корпуса, размещенные в прибалтийских провинциях, получают секретный приказ подготовиться к наступлению в направлении Ревель — Петроград.
Ничто не может лучше иллюстрировать отчаянную политическую ситуацию, чем сцена, которая разыгрывается в вечерние сумерки 26 января в Брест-Литовске. В серо-угрюмой атмосфере места ведения переговоров части кайзеровско-германских войск выходят на «вечернюю зорю». Во время военно-музыкальной церемонии в честь дня рождения германского кайзера, отмеченного накануне, военный оркестр играет при мерцающем свете ручных факелов, дымящих и чадящих, высоко поднятых стоящими навытяжку солдатами, «Слава Тебе в лавровом победном венце». Мрачная сцена в окружении немецких касок с шишаками больше напоминает конец охоты, «большой сигнал», по которому «укладывается» дичь.
Однако в Брест-Литовске политическая охота продолжается еще долго, пока, наконец, все же не ставятся подписи. 3 марта российская делегация их требования подписывает, выразив протест. Вопрос «кто кого?» в Брест-Литовске решен. Русским было не о чем вести переговоры. — Переговоры велись о них.
ВНОВЬ И ВНОВЬ ДЕНЬГИ И УБИЙСТВА
«В Ревеле ко мне однажды обратилась молодая девушка из высшего петербургского общества. Она сообщила мне, что они с матерью бежали из Петербурга после того, как большевики убили ее отца и брата, и предложила мне убить Ленина, если я обеспечу ее мать 20 тысячами марок.
План, который она мне представила, был хорош и казался вполне выполнимым. Я, однако, разъяснил ей, что мы в этом совершенно не заинтересованы».
Тот, кто это сказал, знает, о чем он говорит. Это — обер-лейтенант Александр Бауэрмейстер из разведки отделения секретных служб IIIb на Восточном фронте. Он организует саботаж и диверсии, добывает секретную информацию за линией русского фронта. В качестве чрезвычайно сведущего эксперта по России высокоинтеллектуальный, способный к языкам человек из П1Ь с декабря 1916 г. «придан» в роли офицера разведки и связи командованию 3-й австро-венгерской армии на Восточном фронте. Он приобретает дополнительный авторитет, когда отважно пробивается за линию фронта 8-й российской армии и там обсуждает с председателем Солдатского совета армии возможности перемирия на фронтовом участке армии. Наконец, он приводит Солдатские советы в Ставку германского командующего генерала фон Литцмана в Черновицах и 14 ноября 1917 г. добивается заключения первого соглашения о перемирии с армейской группой — всего через неделю после Октябрьской революции 7 ноября и задолго до официального соглашения в Брест-Литовске. Уже назавтра перед длинной линией фронта 8-й российской армии развеваются белые флаги.