Никто из них не притрагивался к рюмкам. Я не стал их ждать и неторопливо выпил. Мне было всё равно, что они подумают. Откинувшись на спинку стула, я позволил векам опуститься на глаза, и наслаждался тем, как трезвость постепенно покидает меня. Словно сквозь завесу прозвучал голос Виктории, – он был грудным и каким-то бархатистым, слышать его было так же приятно, как до этого смотреть на неё.
– Вот уж не подумала б, вы одного возраста и вместе учились, – заметила она Ивану. – На вид твой друг здоровее и моложе.
Я приоткрыл глаза. Иван помрачнел и откинулся на стуле.
– Он не занимается бизнесом, когда всё рушится и не ясно, куда к чёрту нас тащит правительство… Эти безмозглые кретины. И у него нет жены.
– Так я пью твою молодость? – съязвила Оксана. – Вини свою прежнюю. А я с тобой живу всего четыре месяца.
– Он сбежал из-под венца, – вынужден был объяснить Иван.
Мой голос раздался как бы со стороны, словно говорил кто-то другой:
– От тёщи, – поправил я. – Жениться приходилось и на тёще. Грустная история. Будущая тёща оказалась стервой, и не пыталась это скрыть. Хотя бы до часа, когда нас распишут.
Оксана хмыкнула.
– Ну конечно, – холодно сказала она. – Всегда тёщи виноваты. Скажите уж честно, не любили свою невесту.
– Не правда. Это замечание оскорбляет. Будто намерение жениться было по глупости, от скуки. А я был влюблён, долго мучался. Как буриданов осёл. Классическая проблема выбора: и хочется, и колется…
– … и мама не велит, – мрачно закончил Иван.
– Мама-то вмешаться не могла. Как и папа, и дедушки, и бабушки.
Удивляясь, что разоткровенничался, я замолчал.
– Вы что, совсем один? – догадалась Виктория. Она спросила так, что я не смог не ответить, и только ей.
– Единственный недостаток быть поздним ребёнком.
– Судя по вам, есть и другие. – Оксана была по-женски беспощадна и справедлива. – Избалованное воспитание и законченный эгоизм.
Я склонил голову набок и улыбнулся во весь рот.
– Рад, что заметили. Мой наглядный пример ужасен. Верю, своих-то детей воспитаете иначе.
Она фыркнула и отрезала:
– Несомненно.
– Только не рожайте поздно.
На этот раз она промолчала. Волна опьянения спадала, наступала расслабленность. Мне больше не хотелось продолжать разговор на свой счёт. Я одарил улыбкой примадонны уже всю компанию.
– Содержательная беседа получается. Обо мне и обо мне. Как на перекрёстном допросе…
Я было решил, Оксана исчерпала свой порох в пороховнице. Но ошибся.
– Должны ж мы знать, с кем нас знакомит Иван, – прервала она меня. – Мы очень разборчивы. Вика, например, хотела здесь быть с близким другом, очень известным в наших кругах бизнесменом.
– Ну, ты скажешь тоже, – слабо возразила Виктория. – Какой он мне близкий друг. Один из поклонников.
Оксана не обращала на возражение внимания и продолжила:
– Он утром прилетел из Южной Африки.
– Он что, негр? – буркнул я под нос.
Но она расслышала.
– Белее не бывает. И очень богат.
Меня начинали донимать её наскоки.
– Что-то у нас сплошные очень. Я кому-то очень нужен среди ночи. Кто-то очень богатый. Кому-то я очень не нравлюсь. А я, наверно, очень дурак, раз выслушиваю гадости, вместо того, чтоб видеть третий сон.
– Считаете это гадостями? – проворковала Оксана, изобразив улыбку торжествующей стервы, которая сумела-таки задеть мужчину за живое.
Она меня действительно достала. Я не желал её видеть, какой бы близкой подругой Ивана она ни была. Он поморщился, но не вмешался.
– А вы зануда, – мило заметила Виктория. Она выразительно пригнулась ко мне с потухшей сигаретой. Мне пришлось взять со стола зажигалку, щёлкнуть кремнем, и она прикурила от газового пламени. Вновь откинулась на стуле, скрестила руки и, слегка выпятив нижнюю губу, медленно выпустила белесую струйку дыма. – Только и слышу, как вы хотите спать, а вам не дают.
– Больше не буду, – проворчал я, и сменил тему. – Кстати, где-то я вас видел.
Девушка опять внимательно на меня посмотрела, будто заново изучала, но мне показалось, сказанное мной её задело.
– Для сопровождающего ценности вы поразительно догадливы, – в её голосе сквозила лёгкая издёвка. – Вам очень везёт.
– Разве?
– Если на трейлер нападут, вам понадобится минут пять, сообразить об этом. Не меньше.
– Я две ночи…
Я осёкся, но было поздно.
– Не спал, – съязвила Оксана и слегка похлопала в ладоши.
Иван стукнул ладонью по краю столика.