Дверь каюты толкнули, затем вежливо постучали, словно выясняя, есть ли в ней кто-нибудь.
– Я не мог с ним встретиться сам, – быстро проговорил Иван. – Они следили, заподозрили бы.
Дверь толкнули сильнее.
– Но меня-то ты должен был предупредить!
– А если б ты отказался? Я не мог рисковать. Это место единственное, где он согласился передать…
Дверь сотряс резкий пинок, но она выдержала.
– Значит, ты решил рискнуть мной, – невольно понижая голос, сказал я ему на ухо.
– Я не знал, что так получится, – перешёл на шёпот, оправдывался Иван.
Он не пытался вырваться, и я ослабил хватку, позволил его вывернутой руке опуститься до пояса.
– А теперь объяснишь, во что меня втравил.
– Потом. Некогда…
– Сейчас, – холодно прервал я. – Судя по всему, предстоит здорово выкручиваться. И я хочу знать, из чего и почему.
Едва я закончил, в дубовую дверь вблизи замка впилось лезвие топора. Затем раздался ещё удар, и ещё. Кто-то методично и упорно прорубал дыру.
– Слышь? Тикает. – Иван повернул голову, приник ухом к одеялу. Точно опасаясь, я ему не поверю, прошептал. – Да послушай ты!
Я пригнулся к постели и, действительно, услышал очень слабое тиканье. Отпустив руку Ивана, я сдёрнул одеяло. Простыни на кровати не было, только мягкое ложе, обтянутое заменителем кожи. Я присел на корточки, Иван опустил голову. В направленном под кровать свете фонарика, мы увидели чемодан из серого пластика, плотно обжатый несколькими канистрами. Тиканье доносилось из чемодана. Такой набор подарков для участников презентации, казалось, не очень удивил Ивана.
– Надо смываться, – спокойно вымолвил он, не обращая внимания на треск дверных досок, и указал на иллюминатор. – Единственный выход.
С ним нельзя было не согласиться. Я шагнул к иллюминатору, открыл стеклянный круг. Лицо обдала речная сырость. Я в миг оценил: проём вполне достаточный, чтобы выбраться наружу. Внезапный запах бензина заставил меня живо обернуться. Увиденное никак нельзя было назвать забавным, хотя со стороны могло выглядеть пьяной шалостью взрослого ребёнка. Вынув из-под кровати пластиковую канистру, Иван щедро обливал из открытого носика скомканное на полу одеяло, давая ему возможность вдоволь упиться вонючим бензином. Вокруг одеяла уже расползалась лужа. Иван отставил полупустую канистру к двери, которая упорно сопротивлялась рубящим ударам извне, снял с себя бархатный пиджак, дорогие туфли с ног, достал из кармана золотистую зажигалку. Мгновением позже из неё вырвался голубой язычок пламени, как джин, готовый поджечь всё, что пожелает хозяин. Но хозяин только проверил его и загасил.
– Лезь первым, – распорядился Иван.
Я быстро избавился от лишней одежды. А он свободной рукой расстегнул кармашек рубашки, вынул прозрачный пакет и впихнул в него заклеенную скотчем пачку. Быстро слепив края пакета, он вернул его в кармашек, который застегнул на пуговицу. Я высунул голову наружу. В полуметре подо мной волновалась и шелестела грязная река. Извиваясь червем, я вылез из иллюминатора по пояс, дотянулся пальцами до края палубы, и уже с помощью рук подтянулся, вытянул зад и ноги из круглого проёма. Завис над водой, убедился, что на палубе ни души, и передвинулся на руках, дал тем же путём выбраться Ивану. Едва тот повис рядом, в каюте затрещала, громко распахнулась сломанная дверь. Иван щёлкнул зажигалкой.
– Придётся воспользоваться, – глухо проговорил он и швырнул горящую зажигалку в дыру иллюминатора.
Яркая вспышка огня рванулась из каюты, обдала нас бензиновым жаром. Мы расслышали крики испуга и ярости преследователей. Красные отблески пламени заплясали под нами на речной поверхности, и, чудилось, в каюте разгорается огромный, неукротимый факел, который уже невозможно потушить.
– Куда ты? – выкрикнул Иван, когда я полез к верху ограждения.
– В плаще лицензия. И надо ж предупредить о бомбе…
Он схватил меня за штанину.
– Там почти все – бандиты! Ты что, не понял, какая фирма устроила прогулку? А бомба подарок конкурентов!
– Но твои подруги…
– Вика – дочь крупного чиновника мафиози. Выкинь её из головы.
– Мне нужна лицензия, – твёрдо возразил я и дёрнул ногу, которую он удерживал.
– Чёрт тебя побери! – он отпустил штанину. – Если выплывешь, иди вдоль набережной.
С последними словами он отцепился от палубы и плюхнулся в воду. Я же перевалился через ограждение и на освещённой пламенем реке успел увидеть его голову. Бесшумным брасом Иван живо поплыл к гранитному берегу. Холод проник под рубашку, по телу пробежал озноб, когда я в носках шёл по палубному проходу. Из салона вышли несколько молодых мужчин и женщин, кто с недоумением, кто с растущим беспокойством разглядывали красные световые блики на воде и брюхе корабля. Я не дал им времени гадать, в чём дело.