Оказавшись по одну с нами сторону стекла, прохрипел:
– Я никогда не нарушаю своих же правил.
А потом его взгляд упал на меня и на оружие в коробке. Лицо его растянулось в улыбке.
– Но, перед тем как начнется второй раунд, хочу рассказать вам про то, почему вы и почему Лизок сейчас стоит рядом с тобой, Марк.
– Сложно понять тебя, Иванютин. То ты утверждаешь, что правила превыше всего, то уже хоронишь нас.
Тот лишь криво усмехнулся.
– Быстрицкий, я математик. Теорию вероятности никто не отменял. В револьвере шесть патронов. Для второго раунда мы, как правило, вынимаем один. Но так как я обещал дражайшей очаровательной девушке, хоть и не выполнившей до конца наше условие, но сумевшей поразить старика в самое сердце… В вашем случае – четыре.
На один шанс больше. Вот где хочется призвать всю удачу, что имелась в жизни.
– Четыре патрона в барабане и, как водится, по три попытки выжить.
Целых три. Не одна, не две, а три… Так недолго умереть от разрыва сердца, пока будешь крутить барабан.
– Естественно, заряжу его по вашему усмотрению и подам лично. Даже разрешу крутнуть барабан, мало ли, рука одного из вас легче. А теперь давайте-ка выберем, кто будет первым.
Он достал из кармана монетку. Старенькую, потертую и такую непривлекательную. В первый раз была другая… Хотя воспоминания о том, как оказалась здесь шесть лет назад, были довольно блеклые. Волнение тогда стирало все напрочь…
– А! Чуть не забыл! Естественно, если попытаетесь меня убить, то вас застрелят на месте. Если попытаетесь мухлевать или тянуть время, то исход окажется тем же. Ребята у меня идеально обученные, настроенные. И даже моя смерть ничего для них не изменит.
Иванютин прошел в центр и показал нам с Марком монетку. С одной стороны был изображен какой-то человек, а с другой – трехглавый орел. Как истинный джентльмен он предпочел предоставить право выбора даме.
– Лизок?
Сглотнула. Дрожь мешала сосредоточиться. Перевела взгляд на Марка, но он молчал. Тот случай, когда брать на себя подобную ответственность никто не рискнет. Казалось бы, это не то, что крутить барабан, но все равно… Своеобразная прелюдия к главному действу.
– Орел.
Мой голос прозвучал в тишине неожиданно звонко. Для ответа понадобилось набрать в грудь побольше воздуха и собрать волю в кулак. Возможно, тело показывает, как мне страшно, но я старалась контролировать это.
– Отлично. – Монетка подлетела вверх и была поймана. На лице Ибрагима расплылась противная ухмылка. – Орел. Как желаешь, чтобы я зарядил револьвер?
Цербер улыбался. Было видно, что сейчас для него наступает момент истинного наслаждения. Он упивался своей властью и гениальностью, паразитировал на эмоциях вокруг.
– Через один.
И снова усилие. Кажется, на этот раз после пары слов в легких закончился весь воздух. И сил осталось лишь на то, чтобы наблюдать, как он корявыми пальцами на удивление ловко засовывает длинные патроны.
Оружие в его руках смотрелось органично, но, как по мне, лучше бы смотрелась дырка во лбу. Если бы наверняка знать, что после смерти психа нас не тронут…
Но мои размышления прервали тихие шаги и звук опускающейся на пол трости. Ее конец был металлическим, отчего она звенела при каждом касании с полом. Внезапно Ибрагим оказался совсем близко и подставил оружие прямо к моему лицу. Поняла все без слов…
Обхватила губами дуло револьвера. Мужчина напротив цинично вложил его рукоять в мои руки.
– Крути барабан.
Глазами нашла Марка, касаясь пальцами холодного металла. Он напряженно смотрел на меня, практически не мигая. Страх пронизывал до кончиков пальцев. За него – не себя.
Оборот. Еще один. Достаточно.
Над ухом мерзкий голос прошептал:
– А теперь второй раунд, Лизок. Стреляй.
Зажмурилась и нажала на спусковой крючок…
Глава 54. Марк
Щелчок.
Прикрыл глаза на секунду. Позволил себе эту малость. Отвратительное чувство беспомощности расползалось внутри, затуманивая разум и путая мысли.
Она только что рискнула жизнью. Ради меня. Не задумываясь вставила в рот холодный ствол, прокрутила барабан и нажала на курок. Даже не моргая. Ее голубые глаза не отрываясь следили за мной, и теперь в них горел страх.
Не за себя – за меня.
Ибрагим только что в ладоши не захлопал. Он как истинный создатель и ценитель собственных изощренных игр любил, когда процесс затягивался, накаляя атмосферу вокруг.