Ни много, ни мало прошло времени; послали старики Иванушка-дурачка в город к празднику по хозяйству закупать. Всего закупил Иванушка: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины. Едет домой, а лошаденка была такая, знать, неудалая, везет — не везет!
— А что, — думает себе Иванушко, — ведь у лошади четыре ноги и у стола тож четыре, так стол-от и сам добежит.
Взял стол и выставил на дорогу. Едет-едет, близко ли, далеко ли, а вороны так и вьются над ним да всё каркают.
— Знать, сестрицам поесть-покушать охота, что так раскричались! — подумал дурачок. Выставил блюда с ествами наземь и начал подчивать: — Сестрицы-голубушки! Кушайте на здоровье.
А сам все вперед да вперед подвигается.
Едет Иванушко перелеском; по дороге все пни обгорелые.
— Эх, — думает, — ребята-то без шапок; ведь озябнут сердечные!
Взял понадевал на них горшки да корчаги. Вот доехал Иванушко до реки, давай лошадь поить, а она не пьет.
— Знать, без соли не хочет! — и ну солить воду. Высыпал полон мешок соли, лошадь все не пьет.
— Что ж ты не пьешь, волчье мясо? Разве задаром я мешок соли высыпал?
Хватил ее поленом да прямо в голову, и убил наповал. Остался у Иванушки один кошель с ложками, да и тот на себе понес. Идет; ложки назади так и брякают: бряк, бряк, бряк! А он думает, что ложки-то говорят: «Иванушко дурак!» — бросил их, и ну топтать да приговаривать:
— Вот вам Иванушко дурак! Вот вам Иванушко дурак! Еще вздумали дразнить, негодные!
Воротился домой и говорит братьям:
— Все искупил, братики!
— Спасибо, дурак, да где ж у тебя закупки-то?
— А стол-от бежит, да знать отстал, из блюд сестрицы кушают, горшки да корчаги ребятам в лесу на головы понадевал, солью-то пойво лошади посолил, а ложки дразнятся — так я их на дороге покинул.
— Ступай, дурак, поскорее! Собери все, что разбросал по дороге.
Иванушко пошел в лес, снял с обгорелых пней корчаги, повышибал днища и надел на батог корчаг с дюжину всяких: и больших и малых. Несет домой. Отколотили его братья; поехали сами в город за покупками, а дурака оставили домовничать. Слушает дурак, а пиво в кадке так и бродит, так и бродит.
— Пиво, не броди! Дурака не дразни! — говорит Иванушко.
Нет, пиво не слушается; взял да и выпустил все из кадки, сам сел в корыто, по избе разъезжает да песенки распевает.
Приехали братья, крепко осерчали, взяли Иванушка, зашили в куль и потащили к реке. Положили куль на берегу, а сами пошли пролубь осматривать.
На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушко и ну кричать:
— Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею!
— Постой, дурак, — сказал барин, — я умею и судить и рядить; вылезай из куля!
Иванушко вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду. Пришли братья, спустили куль под лед и слушают, а в воде так и буркает:
— Знать, бурка ловит! — проговорили братья и побрели домой.
Навстречу им, откуда ни возьмись, едет на тройке Иванушко, едет да прихвастывает:
— Вот-ста каких поймал я лошадушек! А еще остался там сивко — такой славный!
Завидно стало братьям; говорят дураку:
— Зашивай теперь нас в куль да спускай поскорей в пролубь! Не уйдет от нас сивко...
Опустил их Иванушко-дурачок в пролубь и погнал домой пиво допивать да братьев поминать.
Был у Иванушка колодец, в колодце рыба елец, а моей сказке конец.
О царе и портном
Досюль жил-был царь на царстве, на ровном месте, как сыр на скатерти. Этот царь был охотник сказок слушать и сделал он по царству указ, чтоб сказали сказку, которой никто не слыхивал:
— За то, кто скажет, отдам полцарства и царевну!
Этой сказки сказать никто не находится!
Приходит из кабака швец, говорит царю:
— Ваше царское величество! Извольте меня напоить-накормить: я вам буду сказки сказывать!
И напоили, и накормили, и на стул посадили.
И стал сказки сказывать: «Как досюль был у меня батюшка — богатого живота человек! И он состроил себе дом: что голуби по шелому ходили — с неба звезды клевали! У этого дома был двор — от ворот до ворот летом, меженным днем, голубь не мог перелетывать!..».
— Слыхали ль этакую сказку, вы, господа бояре, и ты, надежа — великий царь?
Те говорят, что не слыхали.
— Ну, так это не сказка, а присказка: сказка будет завтра, повечеру. Теперь меня прощайте!..
Ушел.
И приходит опять на другой день, и говорит:
— Ваше царское величество! Извольте меня напоить-накормить: я вам буду сказки сказывать!