— Да, Аполлинарий Николаевич, прослышав о его строгой жизни, о нестяжании, о чудесах исцеления и прочих духовных достоинствах отшельника, сюда потянулись многие, искавшие спасения от грехов мира. Так возник храм во имя Вознесения Христова и святого мученика Иоанна Белградского. Вблизи храма поставили многочисленные кельи. В 1646 году основали Седьмиозерский Богородицкий монастырь. Сюда потекли богатые пожертвования. Возле монастыря возникла и слобода Седьмиозерная.
Соколов вопросительно поднял бровь:
— Весь этот любопытный исторический экскурс имеет отношение к нашей истории?
— Безусловно! Без него не понять всей трагедии случившегося. Дело в том, что Евфимий пожертвовал в монастырь чудотворную икону Смоленской Божией Матери, которую он некогда принес из Устюга. Пред иконою по молитвам стали свершаться удивительные чудеса: прозревали слепые, вставали со своих одров параличные, дурного поведения люди избавлялись от пьянства и других пороков, благодать поселялась в людских сердцах. Множество православного народа стало притекать в обитель, многократно возросли пожертвования. Но особую славу и всеобщее поклонение в масштабах, пожалуй, всей России седьмиозерская икона Смоленской Божией Матери получила в 1654 году.
Соколов обладал прекрасной памятью и был большим эрудитом. Он заметил:
— Как же, тогда посетила Россию страшная моровая язва. Были опустошены целые города и села.
— Верно! Появилась эпидемия и в Казани. Она истребила — страшно сказать! — сорок восемь тысяч жителей. Тогда, по совершении всенощного бдения и литургии, была поднята икона Смоленской Божией Матери. Возле нынешнего Кизического монастыря святыня была встречена гражданами, со слезами отчаяния молившими Владычицу о предстательстве за них. Икона была обнесена вокруг стен Казани. Моровая язва тут же утихла. Икона стала почитаться чудотворной. Уже в 1658 году здесь возник храм во имя этой иконы. Казанский митрополит Лаврентий II установил на вечные времена ежегодное принесение чудотворной иконы из Седьмиозерской пустыни в Казань и свершение крестного хода. В течение последующих веков чудотворная икона Смоленской Божией Матери творила немало замечательных чудес, стала предметом всеобщего поклонения. Из самых отдаленных уголков России к ней на поклон стекались паломники.
Соколов, с интересом слушавший эту историю, печально покачал головой:
— И вот теперь эта почитаемая святыня исчезла…
— Это кощунственное воровство произвело на прихожан, как и вообще на всех православных людей, самое удручающее впечатление. Прошли слухи, что это предвещает конец света и прочие ужасы. Среди простого народа начались волнения, многие перестали работать и ждут конца света. Вот почему, мой гениальный друг, прошу тебя еще раз — отыщи пропажу!
— На свете нет такого преступления, которое нельзя было бы раскрыть! — Соколов повторил мысль, в истинности которой не сомневался. — Давай, Владимир Федорович, прогуляемся перед чаем.
Версии
Накинув шинели, приятели вышли в старинный, хранивший следы былого великолепия парк: мраморные статуи возле пруда, барская усадьба, широкая аллея, вдоль которой стояли столетние сосны.
На западе только что село в огненных тучках солнце. На востоке небо мертвело, краски делались все гуще. Недвижный воздух заметно холодел.
Мягко пахло мокрой опавшей хвоей и сырой землей. Возле старинной барской усадьбы сторож Буня, в прошлом знаменитый на всю Россию взломщик сейфов, обновил клумбы — они теперь выделялись правильными кругами и прямоугольниками возделанной земли.
Где-то заржала лошадь, дружно заблеяли и враз смолкли овцы, далеко в деревне лаяли собаки, и звуки в вечерней тишине разносились на всю округу.
Соколов с легкой иронией спросил:
— Говоришь, этот Васильев из Казани — толковый сыщик? Тогда почему он не сумел отыскать воров?
Джунковский шутливо ответил:
— Если бы отыскали, то нынче великая княгиня не затрудняла бы своей просьбой тебя. Искали несколько месяцев, ведь кража произошла в начале января — на Крещение.
— Не понимаю, как можно не поймать похитителя? Наверняка оставил следы…
— Сторож клянется, что, когда закрывал церковь на ночь, икона оставалась на своем месте. Но утром ее уже не было, а замок открыли отмычкой. По некоторым сведениям, похитили икону старообрядцы. Якобы она писана в пятнадцатом веке.
Соколов, заложив руки за спину, медленно шел по упругой, засыпанной хвойными иглами дорожке. Он задумчиво сказал: