Да, теперь у меня есть свой дом. Как и обещал Илья, обрести «свой угол» мне помогали всем миром. Дело в том, что собственный дом могут иметь только молодые семьи или «избранные». Избранные — это те, кто избрал своей долей служение стране, роду, людям. И люди платят им тем же, помогая хоть как-то скрасить жизнь полную опасностей и лишений, дабы легче было им нести свое подвижничество во благо простых людей. Общество брало на себя часть их бытовых забот — поставляло пищу, делали некоторые уступки, и исключения из общих правил… Вот в мой бы мир эту замечательную традицию… Как оруженосец Ильи я тоже считаюсь «избранным». До витязя мне еще так же далеко, как семечку до дерева, но отблеск славы былинного богатыря падает и на мою скромную персону. Потому и дом мне построили знатный, но… Делалось это с еще одним прицелом: вы не поверите, но у самого Ильи не было своего дома! Славного витязя любой почитал за честь пустить в свой дом на ночлег, а в связи с ратной жизнью, держать свой собственный дом он попросту не мог. Семьи у него не было, и заводить хозяйство не имело смысла. По намекам и обрывкам разговоров я понял, что с женой и сыном Муромца случилась какая-то беда, но сам он молчал, а расспрашивать было как-то неудобно. Вот так и получилось, что в довесок к оруженосцу Илья чуть ли не впервые в жизни обрел собственный угол. Сам-то он, по наивности, считал, что лишь гостит у меня, но ни я, ни его соратники по оружию не развеивали его иллюзий, что бы, часом, не ущемить гордость старого богатыря. С ведением хозяйства тоже все наладилось: Баба Яга выделила нам персональную скатерть-самобранку и три несгораемых свечи. Правда, готовила эта скатерть на уровне общепитовской столовой, но, во всяком случае, стоять несколько часов у печи нам не приходилось, а стряпуху нам нанять было бы просто не на что…
Илья тренировал меня лично. Было больно. Нет, вы меня не поняли: было по настоящему больно. Вам, изнеженным технической революцией, даже не представить, насколько мы отличаемся от наших предков. Попытайтесь на секундочку совместить в своем воображении тренировки бойца «Альфы», с повседневным трудно лесоруба или каменотеса. А уж витязь и вовсе — штука единичная, если так можно выразиться, уникальная. Что бы вырастить витязя, надо иметь не только силу и здоровье, но и провести годы тяжелейших тренировок у лучших мастеров своего дела. Осоловевший от недосыпания, со скрюченными от вяжущей боли мышцами, я поначалу просто отупел, напоминая себе и окружающим настоящего Ивана-дурака, но прошла неделя, месяц, другой… И однажды, разозлившись на ручного медведя Егоршу, из баловства повалившего плетень, который я терпеливо ставил четыре вечера, в сердцах огрел его кулаком по лобастой башке так, что бедолага сел на задние лапы, полчаса пребывая в нешуточном изумлении…
— Какая-то тут хитрость, — продолжал ворчать между тем Илья. — Бушмэн — ратоборец, все равно что Муромец — философ. Я, конечно, тоже поразмыслить иногда могу, но очень меня на это напрячь надо… Нет, нельзя требовать от человека того, к чему он непригоден… Эх, побольше бы мне ума — враз бы загадку решил…
— У Бабы Яги просить мозгов не пробовал? — пошутил я.
— Просил, — усмехнулся он. — Только старая сказала, что по законам ворожбы, что-то из ничего не рождается. Зачаток нужен, хотя бы зерно. Что делать, если нет у меня того желудя, из которого дуб мысли вырастает?
Ответить я не успел: со двора донесся до нас веселый голос Алеши Поповича:
— Илья! К тебе гонец от князя киевского! Примешь, или гнать со двора?
Муромец помрачнел, но все же крикнул:
— Зови! Узнаем, что хотят от бывшего дружинника…
В горницу вошел красный от унижения и злости посыльный. Стараясь держать себя в руках, отвесил низкий поклон: