Свое основное образование он получал в Одессе в заведении иного типа — в реальном училище. По своему фактическому статусу и уровню подготовки они мало отличались от гимназий, только в училищах основной упор делался не на гуманитарные, а на естественные и технические предметы. Соответственно, «классики» имели преимущество при поступлении в университеты, «реалистам» было и проще, и логичнее продолжать учебу в политехнических высших школах. Так сложилось, что среди воспитанников и преподавателей одесского училища Св. Павла преобладали немцы; они вообще охотней всех других в России шли по инженерной части. Но не только немецкий, а любые иностранные языки (мертвые, в отличие от гимназии, не входили в школьный курс) там вели природные носители. Нравы, по воспоминаниям Троцкого, были в общем терпимые, хотя случались конфликты, один из которых и привел его в самую первую, николаевскую «ссылку». Но честолюбие и способности влекли юного Бронштейна вперед и выше: все, что мог, он взял от учебы за семь лет. Иногда можно встретить утверждения, что в эмиграции Троцкий посещал и даже закончил Венский университет.
Несомненно, во всяком случае, то, что в конце 1890-х он яростно занимался самообразованием. А оно, сдается, у евреев, чей народ был веками отлучен от любых государственных школ в большинстве стран, по одной этой исторической причине сплошь и рядом приносит столь впечатляющие плоды, каких лишь единицы из «чисто коренных» сумели бы достичь домашними средствами. Лев прочел массу литературы, используя школьное знание французского и немецкого, выучил еще английский и итальянский, пробовал даже написать капитальный труд сразу «о сущности масонства» (ох, припомнят потом ему эту сторону юношеской любознательности заодно с названными особенностями а идиш коп — точнее бы сказать. Judenkopf, поскольку идишу в той голове как раз места не нашлось) и «о материалистическом понимании истории»…
У Coco Джугашвили, несмотря на православное исповедание, были свои трудности. В 1886 году мальчик из бедной семьи, но с неплохими задатками попытался было поступить в Горийское духовное училище. И потерпел фиаско — только потому, что обучение там велось на русском языке, которого он почти не знал. Но уже через два года овладел им настолько, что его приняли сразу во второй подготовительный класс, а затем и в училище. Преданная мать сумела выхлопотать казенную стипендию для вдовьего сына.
В 1894 году Иосиф Джугашвили с отличием закончил четырехлетний курс училища и был рекомендован для поступления в Тифлисскую духовную семинарию. В ее стенах и прошли следующие пять лет. Екатерина к тому времени, видно, тоже «получила повышение»: она, как пишут современные авторы, уже не прачка, а портниха, то есть опять-таки имеет свой маленький бизнес. И хотя в семинарском общежитии условия совсем не те, что в имении или усадьбе, все же Иосифу не приходилось подрабатывать самому, а как будущий духовный пастырь он мог рассчитывать, что после рукоположения займет не самое последнее место под солнцем империи.
Однако, по собственным воспоминаниям Сталина, вот с какой ситуацией он столкнулся в одном из немногочисленных и лучших по тем временам учебных заведений Закавказья — и, что называется, нырнул в нее сразу с головой. «Тифлисская православная семинария являлась тогда рассадником всякого рода освободительных идей среди молодежи, как народническо-националистических, так и марксистско-интернационалистических; она была полна различными тайными кружками».
Николай Бердяев, будучи религиозным философом, рассматривал проблему вглубь: «Не случайно в русском нигилизме большую роль играли семинаристы, дети священников, прошедшие православную школу… Ряды разночинной «левой» интеллигенции у нас пополнялись в сильной степени выходцами из духовного сословия. Смысл этого факта двоякий. Семинаристы через православную школу получали формацию души, в которой большую роль играет мотив аскетического мироотрицания. Вместе с тем в семинаристской молодежи… назревал бурный протест против упадочнического православия 19-го века, против безобразия духовного быта, против обскурантистской атмосферы духовной школы. Семинаристы начали проникаться освободительными идеями просвещения, но проникаться, естественно по-русски — экстремистски. Вместе с тем нормальный юношеский максимализм превращал христианские установки в жажду социальной правды» [Бердяев, 1990: 40].
Из воспитанников богоспасаемого заведения в центре Тифлиса, ставших революционерами, наряду со Сталиным и более многих других известен, например, дворянин Кутаисской губернии Ной Жордания, один из отцов-основателей современного грузинского государства в пору его первой краткой независимости (1918–1921). Только Жордания на «раскольническом» Втором съезде РСДРП в 1903 году сделал политически неудачный выбор: примкнул не к большевикам, а к меньшевикам. И во время первой революции выступал против вооруженного восстания, за легальную рабочую партию. А раз меньшевик, значит — «мокрица вялая» (так потом выбранит все тбилисское правительство социал-демократов Исаак Бабель в путевых заметках из Абхазии); следовательно, и свободу своей страны Жордания был обречен проиграть.