Ввиду важности количественных характеристик для освещения истории русской военной промышленности, трудно переоценить значение совершенствования исчислений — с учетом реальных, ограниченных возможностей наших источников. Здесь в настоящее время выступает на первый план необходимость уточнений в связи с тем пересмотром характера социальных отношений, который был предложен «новым направлением» с его теорией многоукладности. Распространенные в литературе оценки вместе с рядами цифр, положенными в основание, теряют смысл, когда не принимается во внимание качественная разнородность объектов изучения[15]. Нельзя, чтобы за грудами цифр исчезали экономические типы явлений{82}. Для оценки состояния военной промышленности как особого сектора производства, подытоживающего экономический потенциал империи, для понимания количественных соотношений может оказаться целесообразным предварительный сдвиг исследовательских усилий как раз в сторону сравнительного изучения качественных характеристик и критической оценки источников.
2. В ПРЕДВОЕННОЙ ГОНКЕ
Годы после Русско-японской войны не были потеряны для укрепления военно-промышленной базы империи. Утвержденную в 1905 г. минимальную программу удалось отчасти — в меру сократившихся финансовых возможностей — исполнить. Из пяти намеченных заводов — построены два — трубочный и тротиловый; вместо сооружения новых патронного и порохового были расширены и переоборудованы старые производства. Развитие ружейных заводов отклонялось от их основной специализации и заключалось в дополнительном установлении выпуска станков, взрывателей, кавалерийских пик, точных приборов для артиллерии. В наибольшей мере эти предприятия были приспособлены к усиленному выпуску новых деталей винтовки, вызванному переходом к стрельбе остроконечной пулей.
Нерешенной задачей оставалось создание казенных орудийного, пушечно-гильзового, снарядного заводов, но началось сооружение частных предприятий в Царицыне (артиллерия крупных калибров) и под Владимиром (порох). Расширялись заводы горного ведомства, предназначенные для выпуска снарядов, холодного оружия, артиллерии и снабжавшие металлом столичную казенную промышленность. Развертывались производства в морском ведомстве, в том числе выпуск орудий и брони на Обуховском заводе, на ряде частных военных судостроительных и машиностроительных заводов.
Дополнительный толчок усилению производства вооружения дало начало военных действий на Балканах в октябре 1912 г. 17 октября состоялось совещание об ассигнованиях, необходимых «для скорейшего снабжения армии недостающими предметами». Оно сделало заключение, что ускорить изготовление вооружения, в частности крепостной и тяжелой артиллерии, нельзя, «так как ныне использована вся производительность казенных и частных заводов»{83}. Выдвигалось на очередь дальнейшее усиление промышленности. 12 ноября Николай II разрешил Военному министерству закупать иностранное оборудование «без предварительных сношений с Министерством торговли и промышленности» с его обычным стремлением сдерживать заграничные заказы ведомств; теперь можно было заказывать оборудование за границей, не только без предварительного согласия этого министерства, но и «без испрошения в надлежащих случаях Высочайшего соизволения»{84}. 7 марта 1913 г., отвечая на запрос думской комиссии, ГАУ заверяло ее, что «широко воспользовалось» новыми полномочиями и заказало станки «наиболее совершенных» типов{85}. Планом на 1913 и последующие годы для Петербургского орудийного завода и арсеналов предусматривались заказы многих сотен станков. Русские заводы, говорилось из года в год в объяснениях к планам, могли бы поставить удовлетворительные станки только «при заказах значительного числа станков одного типа и размера, и то лишь при условии сильного повышения цен», почему и «отдается предпочтение иностранным станкам, значительно более разработанным в конструктивном отношении и более дешевым»{86}.
15
Несмотря на свое в целом отрицательное отношение к сторонникам «нового направления» (нужно показывать «ведущую и постепенно побеждающую силу новых процессов», а они «фактически ликвидируют учение о формациях»), Н.М. Дружинин выдвинул характерные именно для этого направления доводы против смешения в таблицах И.Д. Ковальченко разнородных объектов. «Сопоставление товарной продукции помещичьего и крестьянского хозяйства является сравнением двух несопоставимых величин», — писал Дружинин. Если помещичьи хозяйства, по его мнению, еще приносили капиталистическую прибыль, то «середняцкие и бедные крестьянские хозяйства не привлекали наемной рабочей силы и продавали хлеб поневоле под давлением денежной нужды». Но среди помещичьих хозяйств были и «полуфеодальные»; их, как и крестьянские фермерские хозяйства, нельзя учитывать заодно с основной массой, а значит, нужен пересмотр данных об успехах буржуазного развития деревни (Н.М. Дружинин — И.Д. Ковальченко, I3.X.1971, 11.IV. 1973 //