Проявляя «твердость до конца», Залюбовский довел отношения с «Вестингаузом» до конфликта и запросил поддержки от военного министра. Шуваев посоветовался с Маниковским, и было намечено соломоново решение: пусть на заводе «Ремингтон» Залюбовский принимает винтовки «во всем согласно наших технических условий», а на заводе «Вестингауз» та же процедура будет совершаться «под руководством и ответственностью генерала Храброва» — но это будет «упрощенная», «облегченная приемка», условия ее Маниковский сообщит позднее. Из этой телеграммы Шуваева — Маниковского также выясняется, что те строгие требования, на которых настаивал Залюбовский, были не так уж обязательны, потому что упрощенная приемка уже практиковалась: Петроград предлагал ввести на «Вестингаузе» «облегченную приемку наших ружей применительно к тому, как это было установлено во Франции на заводе «Шательро». Не упомянуто было при этом, что поблажка французскому заводу отчасти объяснялась тем, что Военное министерство не сумело в установленный контрактом срок предоставить заводу шаблоны{196}.
Петрограду Залюбовский ответил, что предлагаемый двойственный порядок и разделение инспекции на две, подчиненные Храброву и Залюбовскому, неприемлемы, так как «это могло бы дискредитировать его [Храброва] значение», между тем все же допустимо принимать винтовки «по-прежнему распоряжениями Храброва, хотя и с отступлениями [от инструкции], но вполне пригодными для боевого употребления». Таким образом, заводу «Вестингауз» «разрешено было подавать собранные винтовки»{197}, без предварительной поверки их частей. Однако и дальше Залюбовский то, казалось, убеждался, что отношения заводов с инспекцией установились благожелательные, то снова вдруг выходил из равновесия: «Я решительно не могу сговориться с этой компанией [«Вестингауз»], ибо винтовки выходят не обследованы, так что могут представить на службе разные неожиданности». Дело снова дошло до двухнедельного ультиматума с угрозами прекратить переговоры, остановить работу{198}.
Таким образом, на проведении русской инспекции и приемки в США сказывалась нехватка подготовленного персонала, неустойчивость требований, отсутствие единого и рационально обоснованного подхода к условиям приемки, и все это дезорганизовывало сдачу винтовок.
Постоянным поводом недовольства инспекции служило уклонение американских фирм от проверки изготовленных частей винтовок с помощью лекал. Как только заводы начали выпуск готовых частей, Сапожников донес в Петроград, что «части эти готовятся не вполне лекальные», но что в мае 1916 г. ожидается «начало производства вполне лекальных частей». Задержка сдачи винтовок, как он считал, «зависит от самих заводов, и в особенности от неготовности лекал, которыми заводы до сих пор не обеспечены». Чтобы ускорить поставку, «в виде временной меры разрешено делать сборку таких нелекальных частей, — доносил Сапожников 16 апреля 1916 г., — с соответственной пригонкой вручную, но с требованием, чтобы винтовки были вполне боеспособны, обеспечивали бы правильное продолжительное действие и взаимозаменяемость главных частей». 4 ноября 1916 г. Залюбовский тоже объяснял задержку в сдаче винтовок и неполное их соответствие техническим условиям «и главным образом взаимозаменяемости частей» тем, что завод «Вестингауз» не озаботился «доныне приобретением лекал в надлежащем количестве» и, ссылаясь на условия контракта, «упорно отрицает право нашей инспекции проверять лекалами» части винтовок до сборки{199}.
Взаимозаменяемость частей являлась «строго проводимым у нас принципом»; в боевых условиях это позволяло ремонтировать винтовку запасными частями, «изготовленными много лет тому назад и прибывшими на фронт иногда из отдаленных складов Сибири», объяснял Смысловский. «При нашей бедности в развитии техники и отсутствии опытных слесарей в массах народа» это рассматривалось как «драгоценное качество» русских винтовок{200}.
Посетив завод «Вестингауз», Залюбовский возмущался отсутствием проверки на заводе «всех пружин и ответственных частей винтовки» и сообщал 7 декабря 1916 г., что «наткнулся на целую фабрику, где в собранных уже винтовках выправляют молотками, опиливают, перегибают и таким образом отлаживают все пружины и мелкие части винтовки. Это громадная работа, которая портит винтовки и не позволяет развить производство до нужной степени». Возмущение Залюбовского можно понять в том случае, если он не знал об апрельском разрешении фирмам, ввиду неготовности лекал, организовать пригонку частей винтовок вручную. В январе 1917 г. он уже об этом знал и сожалел: «Вследствие допущения приема собранных винтовок, а не отдельных частей очень трудно теперь заставить сдавать на поверку и испытание отдельные части, без чего нельзя обеспечить непопадание на сборку непринятых или даже забракованных частей»{201}.