— Теория…
— Так я и не медик, а просто капитан, — возразил я. — Но разве это так сложно проверить? Тем более что доктор Гейнрих сейчас работает над препаратом, который сможет эти бактерии убивать.
— Слышал, но там очень далеко до практического результата, — Пирогов начал погружаться в себя. — Но что-то можно попробовать и сейчас. Первое, считать, что любая огнестрельная рана первично инфицирована. Второе, нужно пытаться вернуть организм в привычное состояние. Например, иссечением нежизнеспособных тканей. Да, если болезнь зарождается именно в них, то это будет эффективно. Третье, попробовать лечение раны открытым методом и наложение шва только после уничтожения инфекции.
Я сидел, слушал человека, который смог не откинуть, а принять новую информацию. Причем не только принять, но еще и систематизировать. Вот это склад ума… Надеюсь, мои смутные воспоминания помогут Пирогову спасти еще много жизней.
— Кстати, вас, говорят, ждали в Севастополе еще в сентябре? — я решил сменить тему разговора.
— А… — Пирогов только рукой махнул. — Хотел приехать, но кто же меня отпустит. А тут оказия… Великая княжна Елена Павловна решила отправить для поддержки раненых свою Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия, и нужен был мужчина, который бы их сопроводил. Тут про меня и вспомнили.
Ну вот, я думал, что это Пирогов был главным и привез всех с собой, а оказалось, все совсем наоборот.
— И как вам сестры? Готовы они работать? — спросил я.
— Они-то? Ну да, вы не знаете, их же только в этом году организовали. Сто шестьдесят девушек приняли, каждая лично подавала прошение на имя Елены Павловны. В их рядах, конечно, есть 25 мещанок и 5 монашек, но все остальные — это жены, вдовы и дочери высоких чиновников и помещиков. Они знают, зачем едут в осажденный город, и знают, чья воля их прикрывает. Так что они не только готовы, но и совершенно не боятся. Когда мы были в Симферополе, один аптекарь пытался отказать в выделении лекарств — как потом оказалось, он их успел продать на сторону — так наши девушки его так застращали, что он не выдержал и застрелился.
Я чуть не присвистнул. Вот тебе и мирные дамы в коричневых платьях с белыми чепчиками. Такие действительно способны навести шорох где угодно, главное, направить их энергию в правильную сторону… Мы еще какое-то время болтали с Пироговым, пока повозка не доехала до госпиталя. Здесь Николай Иванович начал прощаться. Сказал, что хочется взять сутки, чтобы разобраться в ситуации, а потом звал в гости — снова обсудить медицину и некоторые мои «странные идеи».
Я был совсем не против. Главное, чтобы война не вернулась раньше времени.
Кирилл Вяземский ехал во главе конного разъезда. С момента заключения перемирия они начали уходить дальше от стоянки армии, стараясь держать под контролем все южное побережье Крыма.
— Поручик! — один из ускакавших вперед егерей замахал руками. — Посмотрите, там творится что-то невероятное!
Кирилл ударил шпорами по бокам своего коня. Дома у него был конь, которому он дал имя, а этот, армейский — сколько их уже погибло под ним и сколько погибнет… Князь доехал до вершины холма и замер, пытаясь осознать, что же он видит. Английский корабль стоял на якоре у берега, а в воздухе парили десятки «Ласточек», взлетая с него, делая круг над берегом и возвращаясь назад. Смертельная карусель…
— Они что-то сбрасывают, — стоящий рядом егерь так разволновался, что забыл про субординацию. Что-то часто они в Севастополе стали о ней забывать…
— Это бомбы, — догадался еще один.
— Они не взрываются.
— Пустые ядра, пока без пороха, но как придет время, его просто добавят…
Все замолчали. Вяземский не знал, о чем сейчас думали егери. У него самого в голове крутилась только одна мысль: почему так не делал Щербачев… Хотелось бы сказать, что тот просто не додумался, но поручик видел, что при схожести форм английские «Ласточки» выглядят и летят куда как неловко. Определенно, капитан сводного отряда лучше разбирался во всех этих небесных делах.
А англичане неожиданно прервали свою карусель и засверкали фонарем, передавая сообщение. Кому?
— Что-то блестит! Там! — на этот раз егерь указал куда-то вглубь Крыма, и теперь Вяземский все понял.
Там был еще один отряд, который специально стоял в отдалении, чтобы перехватить любого случайного зрителя. Куда бы тот ни попытался уйти… Англичане оказались готовы к тому, что их заметит один из разъездов, и оставили на этот случай ловушку.
— Скачем навстречу! — принял решение Вяземский.