Появление созерцателя, помещенного в картинное пространство, говорит о принципиальной новизне позиции. Представленная картина включает в себя не только предмет изображения, но и процесс восприятия мира, увиденного и постигнутого в разных измерениях (сам художник говорил о «переходе живописной сущности в трехмерное и четырехмерное обстоятельство»[218]), как бы оправдывая таким образом фрагментарность и сложность композиции, ее несоответствие какой-то извне увиденной реальной сцене. В малевичевском кубофутуризме выдвигается программа многосложного, разностороннего видения.
Нет сомнений, что это все-видение подготавливало позиции для перехода к супрематизму, к постижению того, что незримо в реальности. Важные принципы супрематической концепции были заложены и в другом — в утверждении субъект-объектной онтологии мира. Не зря Малевич в момент открытия супрематизма в своих ранних манифестах неоднократно заявлял: «...я преобразился в нуль формы...» (или «в нуле форм»)[219]. Он не предмет преобразил, а преобразился сам. В процессе преображения возникает некая форма бытия, где сливаются предмет, его восприятие и воспринимающий этот предмет художник. Последний, преодолев обыденное зрение ради умозрительного воплощения сущности мироустройства, восполняет недостаток конкретного зрительного контакта с высшим бытием с помощью условного телесного присутствия — будто сам он воплощен в этих формах живописи и одновременно превращен в самостоятельный объект, живущий по собственным законам и уже отделившийся и от окружающей реальности, и от личности творца. Предвестия этого супрематического открытия коренятся в картинах кубофутуристического периода.
Принцип смотрения изнутри картины, который так определенно проявился в «Даме у остановки трамвая», использован Малевичем и в других произведениях того же времени. В портрете И.В. Клюна (1913) левый глаз модели как бы вскрыт. Через вскрытую полость просматривается фрагмент пейзажа. Особое место в пейзаже занимает кусок дома с окном, за которым намечается внутреннее пространство комнаты. Это как бы окно в окне. Действительно, глаз Клюна видит и здесь, и там. Вся перспектива перед видящим глазом разворачивается вглубь, а не по плоскости холста, как в иных произведениях, что еще более усиливает всепроникающий характер зрения. В картине «Дама у афишного столба» (1914) если и можно рассмотреть абрис женской головы (в левой части композиции), то лишь как еле заметный знак присутствия главной героини картины. В ней доминирует то, что видит и воспринимает сама дама, — обрывки объявлений, куски афиш, некая приведенная к статическому равновесию хаотическая динамика улицы. Здесь мы сталкиваемся с еще одной особенностью кубофутуристических произведений Малевича — со статизацией динамики. Она будет присуща и супрематическим работам художника — с той лишь разницей, что в кубофутуризме статическое начало обуздывает динамическое, а в супрематизме статика и динамика закладываются в картинный образ как дремлющие внутри силы, чье сосуществование возможно из-за их нераскрытости, потенциальности. Во всяком случае соотношение этих категорий, ставшее признаком супрематизма, заложено в самом факте сочетания во многом противоположных друг другу принципов кубизма и футуризма, слившихся в малевичевском кубофутуризме.
На подступах к супрематизму играл роль и количественный фактор: геометрические плоскости, бывшие в ранних вариантах не столь значительными по размерам, в произведениях 1914 года начинали занимать более обширные территории («Дама у афишного столба», «Композиция с Моной Лизой»), вытесняя предметные изображения. В ранних манифестах Малевич постоянно повторял мысль о том, что кубофутуризм усекает предмет, разламывает его, «что приближает к уничтожению предметности в искусстве творчества»[220]. Здесь количественный критерий оказывается на грани качественного. Рассмотрев на некоторых примерах особенности кубофутуристической живописи Малевича, мы приходим к выводу, что картины 1913-1914 годов были необходимым и обязательным этапом эволюции художника. Они содержали в себе предвестия супрематизма — без них новое направление не могло бы появиться на свет. Не зря сам Малевич в конце своего манифеста «От кубизма к супрематизму», датированного июнем 1915 года, писал:
218
Малевич К.С. Свет и цвет. — Cahiers du mond russe et sovietique. Vol. XXIV/3/. Juillet. 1983. Публикация Ж.-К. Маркаде.