Русская жизнь. 1968 (май 2008)

Русская жизнь №27, май 2008 1968 * НАСУЩНОЕ * Драмы «Фаланстер»

«В данный момент в „Фаланстере“ проходит обыск. Ищут, видимо, порочащие связи с организацией, название которой нельзя произносить вслух», - наверное, эта запись из блога нуждается в пояснениях. «Фаланстер» - книжный магазин в Москве, не очень большой (да прямо скажем - маленький), но знаменитый и вполне культовый. Организация, название которой нельзя произносить вслух, - партия национал-большевиков Эдуарда Лимонова. 6 мая, в день последнего марша несогласных (о самом марше - ниже), в «Фаланстер» пришли с обыском люди из УБОПа. Накануне директора магазина Бориса Куприянова вызывали в прокуратуру Северного округа в качестве свидетеля по очередному делу в отношении лимоновцев. По данным следствия, в «Фаланстере» продавалась газета «Лимонка», и следователя интересовали имена, адреса и особые приметы тех, кто привозит ее в магазин. Поскольку «Лимонка» в магазине не продается, Куприянов ничем не смог помочь следствию, а в магазине был проведен обыск. Искали (и не нашли) национал-большевистскую литературу (самое сильное впечатление производит эпизод с книгой Даниила Хармса, изданной в серии «Новая библиотека поэта» - поскольку аббревиатура этой серии идентична аббревиатуре запрещенной партии, накладная на Хармса чуть не стала предметом дополнительных разбирательств). Зато изъяли жесткие диски всех компьютеров, находившихся в магазине. Магазин снова работает, но ситуация все равно неприятная.

С тех пор как летом 2005 года какие-то злоумышленники подожгли «Фаланстер», этот магазин регулярно оказывается в центре скандалов. Его то обвиняют в экстремизме, то в распространении порнографии, то еще в чем-то, какие-то книги изымают, какие-то - ищут и не находят. В конце концов из обыкновенной книжной лавки «для умных» «Фаланстер» превратился в эдакую землянку литературного сопротивления - причем не по своей вине. Некая анонимная сила, способная при необходимости мобилизовать и убоповцев, и следователей прокуратуры, и даже поджигателей, находится в состоянии войны с «Фаланстером» и явно намерена воевать с книжной лавкой до полного ее уничтожения. Что это за анонимная сила? Наиболее вероятных ответов два. Во-первых, это может быть власть, действительно недовольная содержанием некоторых книг, которые продаются в магазине. Во-вторых, это может быть какой-нибудь «хозяйствующий субъект», интересующийся помещением в самом центре Москвы и использующий для его захвата актуальную антиэкстремистскую риторику. Первая версия кажется более предпочтительной радикалам, коллекционирующим проявления бесчеловечности режима, вторая больше нравится охранителям, которые вообще любят доказывать отсутствие политического подтекста даже в самых политизированных конфликтах.

Я не знаю, какая из версий является реальной, но версия про рейдеров, претендующих на завоевание магазина с помощью антиэкстремистской борьбы, кажется мне гораздо более ужасной, чем версия про чиновников, недовольных содержанием книг. В случае с чиновниками можно рассчитывать и на оптимистичный поворот событий - начнется какая-нибудь оттепель, и те же чиновники, которые раньше боялись аббревиатуры НБП, будут радоваться цветению ста цветов и пожимать руку тому же Куприянову, восхищаясь его смелостью, - такая уж она, чиновничья порода. Но если за всеми атаками на «Фаланстер» стоит какой-нибудь полукриминальный тип, претендующий на помещение, - в этом случае атаки продолжатся вне зависимости от политического климата в стране. Так устроена жизнь, что доносы на недобитых троцкистов, безродных космополитов, великодержавных шовинистов, врагов перестройки, экстремистов и прочих пишут, как правило, люди одного и того же склада - а иногда и вовсе одни и те же люди. И если у «Фаланстера» есть именно такой враг, то нам только и остается, что пожелать стойкости и мужества магазину и его сотрудникам.

Лужков

Еще в те далекие годы, когда Юрий Лужков всерьез претендовал на что-то большее, чем должность мэра Москвы, любимой темой его публичных выступлений была судьба Севастополя. О том, что Севастополь - российский город, Лужков говорил давно и часто. Наверное, это нервировало тогдашние украинские власти, но всем было понятно, что ничего опасного для Украины в словах Лужкова нет - хотя бы потому, что слова эти произносились для внутрироссийского употребления, то есть чтобы российский избиратель, услышав от Лужкова очередную речь в защиту Севастополя, сказал: «Ну Михалыч, ну молодец», - и в конце концов проголосовал бы за Лужкова на каких-нибудь выборах.

С тех пор прошло немало лет, федеральные амбиции Лужкова закончились, так и не реализовавшись, но Севастополь, как первую любовь, мэр, конечно, не забыл, тем более что за это время московские власти успели обрасти серьезными бизнес-интересами в Крыму. И когда 11 мая Черноморский флот праздновал свое 225-летие, среди главных героев торжеств был и Юрий Лужков, - он приехал в Севастополь, встречался с горожанами, и среди прочего повторил те же слова, которые говорил здесь и десять, и пятнадцать лет назад - что вопрос о принадлежности города «остался нерешенным» и что «мы его будем решать в пользу той правды, в интересах тех государственных позиций и того государственного права, которые имеет Россия по отношению к своей военно-морской базе - Севастополю». Но если десять или пятнадцать лет назад украинские власти относились к таким выступления Лужкова достаточно спокойно, то теперь времена (да и власть тоже) поменялись - сразу же после севастопольского праздника украинские официальные лица сделали несколько заявлений. Глава украинского МВД Юрий Луценко сказал, что считает целесообразным возбуждение в отношении Лужкова уголовного дела и «задержать подозреваемого для дачи показаний», а Служба безопасности Украины объявила, что Лужкову запрещен въезд в страну, сообщив при этом, что «служба проверяет причастность Юрия Лужкова к отмыванию денег в нашей стране (Украине)». В общем, не приедет больше Юрий Лужков на Украину.

Во всей этой истории интереснее всего позиция российского МИДа. «Мэру Москвы, - говорится в официальном заявлении министерства, - неоправданно инкриминируется какое-то посягательство на территориальную целостность Украины. Лужков выразил лишь мнение, которое, кстати, совпадает с точкой зрения большинства россиян». То есть наш МИД справедливо указал украинским коллегам на то, что для большинства россиян Севастополь - русский, а не украинский город, и позиция МИДа России выглядела бы даже вполне достойной, но только если бы мидовское заявление не было запоздалой реакцией на скандал с участием Лужкова. Когда, при молчании дипломатов (которым, по-хорошему, еще году эдак в девяносто первом стоило бы сформулировать свое отношение к проблеме Севастополя или заявить, что проблемы не существует), выяснять межгосударственные отношения берется не имеющий на то никаких полномочий глава региона, а внешнеполитическое ведомство со своим трогательным «кстати» только поддакивает ему, - как-то некрасиво это все-таки.

Несогласные

Такого бесславного конца полуторалетней истории «маршей несогласных» не ожидали даже самые яростные оппоненты «Другой России», но что случилось, то случилось - 6 мая, в день, когда должен был состояться очередной марш, руководство коалиции вначале объявило, что не рекомендует своим лидерам Эдуарду Лимонову и Гарри Каспарову участвовать в нем, потому что они рискуют быть арестованными, а через несколько часов, когда на Чистопрудном бульваре собрались участники марша, один из лидеров «Другой России» Денис Билунов через милицейский громкоговоритель объявил, что марша не будет, потому что организаторы не хотят «подвергать излишней опасности своих сторонников».

Насчет «излишней опасности» - это, что называется, разговоры в пользу бедных. До сих пор опасность избиения или ареста рядовых несогласных как-то не смущала лидеров «Другой России», более того - милицейские дубинки и автозаки (которые, кстати, и на несостоявшемся марше вполне сработали - от 30 до 70 демонстрантов, журналистов и просто прохожих были задержаны у места сбора участников и, в отличие от прошлых разов, не оштрафованы, а натурально арестованы на сроки до 15 суток), если совсем честно, были главной чертой «Маршей несогласных», без которой все они не были бы интересны ни прессе, ни, в конечном итоге, лидерам. Что изменилось к маю две тысячи восьмого - неизвестно. То есть известно, конечно - через сутки после несостоявшегося марша в стране сменился президент, и ориентированная на борьбу с «кровавым путинским режимом» «Другая Россия» пережила как минимум синдром Золушки - система координат изменилась, карета стала тыквой. Это как минимум.