Выбрать главу

Так вот. Если бедность - это нехватка средств для жизни, то нищета - это нехватка самой жизни. Проще говоря, это болезнь, в самом прямом смысле этого слова, нечто вроде туберкулеза, костоеды, или - это ближе - какого-то психофизиологического заболевания, «хвори души», перекидывающейся и на тело.

Как уже было сказано, распространенной причиной нищеты является бедность. Но нищетой может заразиться и относительно обеспеченный человек. Например, интеллигентный алкоголик очень быстро приобретает повадки и привычки типичного нищего - вплоть до продажи ценных домашних вещей «за бутылку». Но нищету можно подхватить и без алкоголя, вообще «с ничего», «из воздуха».

Тут нужно учесть: это болезнь не только «души и тела», а еще и окружающих человека вещей и предметов. Которые на самом-то деле являются тоже частями тела, только «вынесенными вовне».

С чего начинается нищета?

Первые симптомы - как у всякой болезни. Человек начинает «чувствовать себя плохо». Он быстро устает, становится раздражительным. Но главное - у него начинают портиться отношения с окружающим миром, особенно с собственностью, с вещами. Которые вдруг начинают отваливаться от человека - портиться, ломаться, в крайнем случае пропадать. Истончаются связи между человеком и его собственностью: все начинает буквально просыпаться сквозь пальцы. Одновременно около человека начинают виться всякие стервятники - то посреди людной улицы какие-нибудь невесть откуда взявшиеся гопники нападут и ограбят (причем возьмут именно то, отсутствие чего нанесет человеку максимальный ущерб, - например, записную книжку с вложенными в нее ценными документами, выправлять которые «сто лет надо»), то цыганки налетят стаей, закружат цветастыми юбками, оберут-обманут. На той же стадии человек становится податлив на сектантские проповеди, народное целительство - или, наоборот, на какие-нибудь нелепые и разорительные хобби.

Вторая стадия нищеты маркируется очень четко - вокруг занищавшего все становится грязным, сальным, потертым. Это не означает непременно, что он перестает «следить за собой», «вытирать пыль» и так далее - хотя чаще всего именно это с ним и происходит. Но это не причина, а следствие. Заболевшие вещи вокруг человека начинают стремительно терять ценность - а поэтому и внешний вид их становится соответствующим. Тогда же начинают формироваться босяцкие привычки - например, жранье самого дерьмового фастфуда, ну и спиртяга, как без того… И глаза тухнут, и мертвеет взгляд.

Повторюсь: это никак не связано с благосостоянием как таковым, хотя в конечном итоге и приводит к его потере. Но даже во вторую стадию нищеты можно впасть, оставаясь номинально обеспеченным. Однажды мне пришлось наблюдать вблизи богатую - даже очень богатую - но при этом впавшую в болезненную нищету семью. Эти люди жили в огромной, невыразимо роскошной квартире в старом «сталинском» доме, где стены были обиты китайским шелком, полы покрывали огромные, невыцветающе яркие персидские ковры, а с потолков свисали люстры с радужными хрусталинами величиной с яблоко. Учитывая то, что будет сказано дальше о наследстве - объясняю: основатель этого семейства имел ну очень большие заслуги перед советской властью во времена ее установления, а потом сумел избежать мясорубки и даже получить кое-какое отступное в обмен на пожизненное старобольшевистское молчание… Так что роскошь была объяснима. Но шелк был полопавшимся, стены - осклизлыми, пол завален дрянью, а хозяйка помещения, всего этого великолепия наследница, «потихоньку от родных» продавала каким-то темным перекупщикам чайные сервизы и безделушки XVII века. Она не пила, нет - просто тратила эти деньги черт-те на что. Остальные члены семейства, впрочем, не отставали: семья была поражена болезненной нищетой.

Дальше болезнь перекидывается на тело. Эту стадию обычно обозначают недлинным, но неприятным словом «запаршиветь». От человека начинает пованивать, «зубы и желудок» становятся проблемой, волосы вылезают или сбиваются колтуном, с кожей тоже происходит что-нибудь нехорошее - болячки, бородавки, непонятные расчесы и так далее. Если есть шанс завестись насекомым или легким венерическим заболеваниям - оно охотно заводится. Но главное - проблемы с кошельком: на этом этапе человеку вечно не хватает денег, причем все возможности заработка куда-то исчезают. Разваливаются и дружеские связи - в значительной мере из-за многочисленных займов и всяческого вранья по теме.

Наконец, последняя стадия. Нищий становится нищим в самом прямом смысле слова: у него ничего нет, и прежде всего нет сил работать, а если есть - то получить заработанное и удержать заработанное. Все проваливается в какую-то дыру. Тут уж люди теряют все, включая жилье. Как правило, наваливаются хвори, самые разные. Очень часто, почти всегда - черное пьянство. Но алкоголизм тут - опять не причина, а следствие…

Остальное-только вопрос времени.

III.

Приемы безопасности, применяемые бедными людьми против заражения нищетой, отточены столетиями.

Вот некоторые из них. Бедный человек должен оставаться опрятным. Например, он может быть одет в «старенькое» (и даже в ветхое), но оно должно быть чистым, аккуратно заштопанным-залатанным, и даже, если к тому есть малейшая возможность, с претензией на элегантность. Бедный может мало есть, но он постарается не есть вредного, предпочтет сварить овсянку, но не набивать себя дешевыми беляшами с тухлятиной. Очень желательно иметь несколько вещей, которые представляют ценность, но не предназначены для продажи ни при каких обстоятельствах, кроме совсем уж жутких. Обязательны необременительные, но возвышенные удовольствия - смотреть на закат или наслаждаться птичьим пением, если ничего другого не остается. И так далее - в целом предохранение от нищеты очень похоже на меры, применяемые для того, чтобы не подхватить заразу, которая ходит близко. Общий рецепт - обязательно культивировать в себе потребности, выходящие за пределы биологических. Хотя бы потребность в чистоте, каковая является одновременно и очень телесной, и крайне духовной: чистота - это и «антисептика», и состояние духа. Надо иметь то, что не продается и не отдается - то есть какие-то «ценности». Надо уметь находить поводы для радости даже в очень тяжелых обстоятельствах… И так далее.

Кому приходится прибегать к подобной дисциплине?

Во-первых, «бедным слоям населения». Большинство людей во все времена жили не то чтоб очень жирно. Во-вторых, существовали целые группы людей, добровольно выбравшие бедность в качестве лайфстайла - например, античные киники, индийские йоги, средневековые европейские монахи, богемные художники или пламенные революционеры, а также хиппи, панки и много еще кто. При всем несходстве убеждений и образа мысли, эти люди вырабатывали способы существования «на нижнем пределе материальной обеспеченности», что не противоречило, а способствовало тому, что называется изрядно дискредитировавшим себя словом «духовность».

Довольно часто такие люди живут на подаяние. Каковое им охотно давали и даже почитали за честь. Индийский вайшья, кормивший нищего отшельника, не чувствовал себя выше его - скорее наоборот. Как и купец, подкармливающий паломников, идущих в Иерусалим: им двигала не жалость, но уважение. «Во дают».

Это с одной стороны. С другой - существуют разные виды демонстративного нищенства, о которых уже шла речь. Наиболее известно нищенство профессиональное - выставление напоказ своей нищеты именно в качестве болезни, очень часто вместе с другими болезнями, физическими уродствами, ранами и язвами, в качестве способа заработка, «работы такой».

В этом случае нищета выставляется чем-то угрожающим: «Дай, а то и сам заразишься». Тут и подаяние становится совсем другим. Это прежде всего защитная мера - «На тебе, не тронь меня». На Востоке, где все откровеннее, подачку именно кидают - без специального презрения, но с явным намерением избежать контакта, как физического, так и, прежде всего, духовного. Хотя в той же старой России, нищелюбивой до крайности, в северных деревнях милостыню часто подавали через желоб в стене - нищий стучал по нему клюкой, и хозяева ссыпали в него объедки. Подобные предосторожности объяснялись деликатностью обеих сторон акта подаяния - нищему-де стыдно брать, а богатому неприятно давать… ну да, ну да, «мы понимаем».