люди посадили в микроавтобус с надписью «Связь» и увезли в неизвестном направлении одного из лидеров оппозиции Марию Колесникову. И я знаю, почему так произошло. На прошлой неделе я был шокирован тем, что лидеры ЕС отказались вводить персональные санкции против Лукашенко. Это после всего того, что он сделал – после всего того, что мы точно знаем, что он точно... сделал. Безнаказанность диктаторов развязывает им руки. При Сталине были фургоны с надписью «Хлеб». Их использовал НКВД, в своих преступных акциях по похищению и уничтожению людей. При Лукашенко используются микроавтобусы с надписью «Связь», но нет никакой разницы. Безнаказанность порождает дальнейшие преступления. Что ещё должен совершить диктатор Лукашенко, чтобы ЕС и США ввели против него лично персональные санкции???
как вообще может держаться этот
параллельный мир? На чем? За счет чего? Ответ довольно простой: у него два основных ресурса – равнодушие большинства и точечный террор против особо буйных. В этом смысле события в Беларуси для Москвы – любопытный эксперимент. Интересно ведь, как будут развиваться события, когда ресурс равнодушия кончится, а от точечного террора придется переходить к тотальному.И пара слов в качестве постскриптума.Мы смеемся над Лукашенко с автоматом, над его «перехватами» и над его речами. Правильно делаем, это смешно. Но только не надо забывать, что из-за его желания удержать власть, из-за приказов, которые он отдавал своим силовикам, уже убито несколько человек. А сотни прошли через настоящие пытки. Мы с веселым презрением наблюдаем за ужимками и прыжками российских пропагандистов, но, вообще-то, вот прямо сейчас, буквально в прямом эфире они стараются заболтать, вывернуть наизнанку историю с отравлением Навального, то есть прикрыть уголовное преступление, его исполнителей и его заказчиков. Не в первый, кстати, раз.Важно это все помнить.
Где-то в центре этого хрустального
мира – национальный лидер, которого нельзя тревожить, потому что он занят по-настоящему важными вещами: хранит память о Великой Отечественной, а также исследует подлинные причины ее начала. За последние две недели минимум две речи на эту тему произнес – для детей и для взрослых.Ради того, чтобы вождя не отвлекали от его борьбы, изобрели обнуление, провели у пней и лавочек «голосование за поправки», ради того же работает и машина государственной пропаганды. Если смотреть на нее из реального мира, может возникнуть ошибочное впечатление, будто пропаганда постепенно начинает работать вхолостую: интернет понемногу побеждает телевизор, а уровень доверия к заслуженным работникам телеэфира стабильно падает. Но это потому, что точка для обзора выбрана ошибочно. Пропаганда тоже ведь в параллельном мире, и задача у нее только одна – создавать как можно больше шума, исключающего саму возможность обсуждать важные для общества (и для будущего страны, кстати) проблемы. Национальный лидер, отложив гусиное перо, должен слышать только приятное, убаюкивающее жужжание своих верных бойцов информационного фронта.
Российская власть рядом с нашим,
обычным миром давно уже строит свой, параллельный. Стены его вполне прозрачны (можно, например, рассмотреть дворцы и яхты, принадлежащие чиновникам и силовикам даже не очень высокого ранга), но абсолютно непроницаемы для граждан. Гарантия непроницаемости – фальсифицированные, сделанные из пальмового масла политические институты (партии, парламент, далее по списку), поддельные выборы и вполне настоящее избирательное законодательство, которое постоянно совершенствуется, позволяя отсекать любых потенциальных возмутителей спокойствия от участия в электоральных процедурах. С такими законами скоро и вовсе никаких фальсификаций не понадобится, поскольку в выборах смогут участвовать только истинные путинцы с безупречной идеологической подготовкой.
Не выпускать к Навальному сына
это правильно. Необходимо повышать градус сочувствия к оппозиционеру со стороны обывателя. На самом деле, история с сыном - это, конечно, верный указатель на то, какие эмоции царят во властных кабинетах по отношению к Навальному. Там такая ненависть, что действовать более-менее рационально власти уже не в состоянии. «Да, пусть нам хуже будет, но и ему мы жизнь испортим».