Эпидемия, явные признаки которой населению
показывают мало, обнаружила секрет полишинеля: полагаться люди могут только друг на друга. На частный бизнес положиться можно, а на государственную машину — нет.Вот почему первым инстинктивным движением властей и было удушение частного бизнеса. Возможно, внутри самой государственной машины этот инстинкт начальства — высосать последнее из так называемых малых и средних предпринимателей — вызывает сопротивление. Но уж слишком много там скопилось людей, живущих за счет перераспределения так называемых потоков — бюджетных, теневых и кто ж его знает, каких еще?Орда бюджетников пестра: одни молчаливо поддерживали существующий режим по старой привычке к порядку, другие даже готовы были за небольшую мзду воевать в соседней Украине за безумную идею «Новороссии». Они могли бы потерпеть, если бы на их страну напала другая страна. Но стран, желающих нападать на Россию, нет. Никто России не угрожает. Никто не угрожал России и двадцать лет назад.Кроме одной страны. Эта страна называется Советский Союз.Враги России, пришедшие из СССР, могут захотеть вернуть главные правила советской жизни.Централизованное распределение еды и вещей.Расписание выноса мусорного ведра.Исполнение песен, предписанных худсоветом.Получение талона на отоваривание в магазине «Березка» для приближенных.Все свободные деньги уходили у СССР на войны в Азии, Африке и Латинской Америке.Сейчас, говорят, осталось совсем немного. Последние по-советски удачные операции — это нефтяные войны с Саудовской Аравией и какие-то торжества «Роснефти» в Венесуэле.Иначе говоря, Советский Союз проводит диверсию против Российской Федерации в самый неудачный момент. Одновременно с нападением коронавируса.Оказались бесполезны и ракеты, и храмы.И тут население Российской Федерации застыло в замешательстве.Что-то похожее случилось в 1986 году, когда взорвалась Чернобыльская атомная станция, а Советский Союз пытался уговорить своих подданных, что все в порядке, все под контролем.
уникальность момента состоит в том,
что текущая стратегическая задача даже не требует организационной сплоченности. Недовольным достаточно достичь согласия не между собой, а в отношении списка своих претензий к власти. Если оно будет найдено, в глазах населения все активисты, выступающие со схожих позиций, начнут превращаться в нечто единое безотносительно их отношений друг с другом и отдельных пунктов партийных программ. Это обстоятельство представляется мне куда более важным, чем любые организационные соглашения и пакты: власть сегодня вполне сплочена, объединенная стремлением не поступиться богатством и полномочиями, в то время как тем, кто с ней не согласен, терять по большому счету нечего. Поэтому деление на левых и правых, националистов и космополитов, либералов и консерваторов должно полностью утратить значение на фоне основного вопроса: отношения к системе, не готовой расстаться с деньгами, реформировать экономику и поступиться контролем над жизненно важными для общества сферами. Задача на ближайшие годы для всех несогласных состоит в том, чтобы превратиться из диссидентов в оппозицию. Это очень важная цель — и надо признать, что за последние несколько месяцев случилось очень многое из того, что способствует ее достижению. Пандемия и экономический кризис обострили отношения населения и власти, а затеянная Кремлем конституционная реформа предоставила редкий шанс проведения плебисцита в самый неподходящий для «элит» момент. Если недовольные нынешней политикой не смогут всем этим воспользоваться, вряд ли им скоро предстоит стать не то что властью, но даже оппозицией.