Александр Морозов:’Он любил Россию своей,http://media-cdn.list.ly/production/190614/2741790/2741790-alieksandr-morozov-on-liubil-rossiiu-svoiei_600px.png?ver=4364289054,https://www.facebook.com/russkayazhizn/posts/615573298786300,”Александр Морозов:’Он любил Россию своей острой простой армейской любовью и не мог смириться с тем, что ‘мать валяется пьяная в канаве’ (говоря словами Розанова). как и многие, я читал Бабченко в ЖЖ десять лет назад и уже тогда хорошо видел, что при всей критичности взгляда, он был чрезвычайно патриотичен. И позже, когда он бесконечно повторял, что ‘родина бросит тебя, сынок’ и все подобное, включая ‘танк абрамс’, на котором он когда-нибудь приедет, и когда слал насмешливые инвективы бессильному обществу, которое он, как ему казалось, покинул – было ясно, что пишет это не равнодушный ‘полемист’, а человек ‘болеющий Россией’. Весь стиль и пафос его насмешки над Россией были следствием его патриотизма. Понятно, что мы все любим свою страну. Но с разной степенью туго натянутого жгута – у Бабченко это была очень короткая дистанция, очень резонирующая, нервная. Я понимал, что он хотел бы ‘служить России’. И что он постоянно обращался к России – как к матери (поэтому и ‘сынок’). И он, конечно, не был либералом по взглядам, а просто в каждом случае хотел быть справедливым и честным без какого-то специального идейного основания – и поэтому всегда высказывался в поддержку слабых, жертв насилия, преследуемых. Очевидно, что он просто очень остро пережил и неудачу протеста 2011-2012 гг., и затем российское вмешательство в Майдан, и судьбы крымских татар. Он смотрел на это не с ‘политической’ точки зрения, а, если сравнивать, то как Высоцкий, примерно, как Шукшин, т.е. с позиций ‘мужицкой честности’. Такой голос, как у него, можно ясно услышать, читая, например, отчеты КГБ СССР в 1968 году о высказываниях некоторых советских офицеров по поводу Чехословакии – верные присяге, они осуждали вторжение и ‘переживали’. И как всякий ‘старшина запаса’ Бабченко долго сторонился всякой ‘общественности’, считая, видимо, что ‘там его не поймут’. Он любил Россию своей острой простой армейской любовью и не мог смириться с тем, что ‘мать валяется пьяная в канаве’ (говоря словами Розанова). И его убили люди – несомненно русские, других тут нет, – которые в своей догматической, холодной, сектантской глухоте даже не в состоянии услышать – у них просто нет этих мембран, рецепторов – насколько острый диалог вел Бабченко сам с собой о своем чувстве к России. Они его убили, считая, что мстят ему за слова. Это просто слепые кроты, они не понимают, что они убивают Высоцкого, Бодрова, Башлачева – и всю эту боль, которая выхлестывалась в таких людях. Русские, которые это сделали – просто полностью потеряли всякое представление о самих себе, о своей традиции, они бы и Лескова застрелили в спину, и Гоголя... Это все страшно. И эти убийцы – это явное свидетельство ‘беспочвенности’, новой русской беспочвенности. (Про ту ‘старую беспочвенность’ мы все знаем из расстрелов друг друга в другие периоды).”,””