Последний довод Антрополог Роман Шамолин: «Мы наблюдаем окончательное установление специфического формата культуры — культуры упадка и завершения»,"Культуре упадка свойственно исчезновение внутренней силы, угасание того естества, из которого некогда рождались смыслы и содержательность. Именно поэтому, желая реанимации, эта культура так ностальгирует по прошлому, по тем временам, когда сила еще не оставила ее. Всеми средствами пытается она подчеркнуть свое родство с неким простым, первобытным, брутальным естеством. Но таким образом воспроизводимая простота недаром названа вторичной — в ней нет по-настоящему естественного, живого драйва, что свойствен временам изначального становления. Зато хорошо отлажено производство его суррогатов. По историософской версии Константина Леонтьева, культура зачинается в младенческой «бесцветности» и «простоте», а движется к «оригинальности и сложности», к увеличению неоднозначности внутренних содержаний. Высшая точка развития есть «высшая степень сложности», по достижении которой организм культуры начинает идти вспять, постепенно упрощаться, терять оригинальность и уменьшаться в числе индивидуальных признаков. «Перед окончательной гибелью индивидуализация как частей, так и целого слабеет, гибнущее становится однообразным внутренне», — пишет философ. В эти завершающие времена культура предпринимает отчаянные броски в разные стороны, пытаясь доказать собственную жизнеспособность. Наиболее отчаянный из подобных бросков — война, цель которой на самом деле весьма далека от чего-то материального. Через войну культура желает вернуть себе утраченную эпичность, вернуть самоощущение подлинности. Но эпос может родиться лишь там, где действительно есть внутренние силы и смыслы. В пространстве упадка он невозможен. По словам экзистенциалиста Мартина Хайдеггера, там, где сущностное начало отсутствует и доминируют суррогаты, война возникает из пустоты, желающей заполнения; из забвения Бытия со стороны пришедшего к своему концу человека. И потому ведется она «из-за Ничто, соразмерного Ничтожному». Такая война, при всей жестокой деструкции, по определению присущей процессу убийства людей людьми, все же несет на себе печать явного рекламного кича, в принципе определяющего настоящее положение вещей. Кич и саркастический фарс — вместо того лаконичного мужества, что характерно испытывать человеку рядом с возможной смертью. По словам очевидца, несколько военнослужащих из российского спецотряда со смехом вспоминали, как неделю назад забронировали в ресторане Киева столик на шестерых — на 23 февраля. Но возможно ли на фарсе победить тех, кто сражается за собственную землю, за свободу и за свои города? *** Впрочем, в нашем случае не стоит воспринимать упадок культуры как нечто фатальное. Российская культура не одномерна и не вращается вокруг единственного центра. Та культура упадка, о которой до сих пор шла речь, — лишь один полюс. Это до сегодняшних дней доминирующая культура политической суверенной автократии, тесно связанная с судьбой российской государственности еще, наверное, с XV века, со времен собирания земель вокруг Московии. Именно она сейчас и приходит к своему концу, к стадии «вторичного смесительного упрощения», по представлению Константна Леонтьева. Или — по Мартину Хайдеггеру — к «отсутствию сущностного начала». Это военно-бюрократическая культура, всегда претендовавшая олицетворять собой русское, российское «все», — она сейчас и есть тот мертвец, что пытается оживиться всеми известными способами. Но будучи мертвой, она и производит только мертвое. В том числе — квинтэссенцию всего мертвого, (...) [это слово нам запрещено]. Но при этом никуда не исчез и другой, противоположный культурный полюс. То, что всегда было подпольным, андерграундным и при этом наиболее авангардным из всего, что появлялось на отечественной земле. Это культура, принадлежащая российской интеллигенции. Неудобоваримая и всегда конфликтующая внутри самой себя — и при этом абсолютно живая и с азартом включающая в свое осмысление все, что ни встречается на пути. От этого и настоль противоречивая, всегда протестная «генеральной линии». Даже будучи подавленной, репрессированной, она выдавала совершенно невероятные, тревожные смыслы. И она никогда не была еще полноценно признанной — в силу своего практически постоянного подпольного положения. Однако не настает ли уже, наконец, и ее время? Посмотрим. Главное, суметь пережить и изжить тех мертвецов, что продолжают сейчас свое неудержимое падение.",Последний довод Антрополог Роман Шамолин: «Мы наблюдаем окончательное установление специфического формата культуры — культуры упадка и завершения»,https://novayagazeta.ru/articles/2022/03/02/poslednii-dovod?utm_source=tg&utm_medium=novaya&utm_campaign=-prosnuvshis-24-fevralya--my-okazalis-v,2022-03-02 06:21:51 -0500