Альфред Кох - Прошли два года и сорок три дня войны. Ситуация на... | Facebook
April 07, 2024 04:11
Вадим Жук - «Наши мальчики»! Безобразные! Жестокие! Серые!... | Facebook
«Наши мальчики»! Безобразные! Жестокие! Серые! Костики, Ванечки, Алечки. Ни с законом не знакомы., ни с верою. В самом деле мальчики. Без Чехова. За деньгами и по принуждению, Часто дома бывшие помехами, Невезучих годов рождения. Мальчики! Несомы акушерками, Как букет к отцовской нашей гордости. Не успели шерочек - машерочек Покатать на настоящей скорости. Ни колечка - калача не выпекли, И рассвет не встречен за заставами, Разве что калашниковы выпуклости Гладили ладонями шершавыми. Съеденное чёртом поколение, С дырами, с прорехами, с заплатами. Ничего-то в вас не поколеблено. Бедные, убitые, проклятые. 7 апреля 24
Вадим Жук - «Наши мальчики»! Безобразные! Жестокие! Серые!... | Facebook
April 07, 2024 04:08
Яков Миркин - Я был вхож в мир высших чиновников. У меня там есть... | Facebook
Я был вхож в мир высших чиновников. У меня там есть друзья, бывшие друзья и будущие друзья, потому что, когда человек перестает быть высшим, он прилетает на окно и начинает спокойно разговаривать. Собственно, и в бытии чиновником он тоже говорит с тобой, он даже время от времени возникает из своего высшего пространства и спрашивает: «Ну, как дела?». Как дела? Да не очень! 30 лет, нет 100 лет, нет 150 лет - глубочайший тренд на ослабление, на негативный человеческий отбор, на властные команды всё слабее и слабее.. Что-то там с ними, с моими друзьями, происходит. Как только они делают шаг из своей частной квартиры в государственные апартаменты, в мире появляются «Они». Они – это мы, с нашими жалкими попытками чего-то добиться у государства, обойти его, обкрутить вокруг пальца, с нашим вечным желанием схитрить, скрыть, нарушить то, что выбито на бронзовой доске, отдать и заплатить поменьше. Мы – те, кто создает поток желаний и идей, всегда неисполнимых, кто вечно теребит, кусает за пальто и, собственно, никак не втиснется в маршруты, предназначенные для прохождения. Мои друзья – когда-то с ними говорилось так легко - теряют чувство реальности. Они отстраняются. Вот я стою рядом с ним или с ней, мы, в общем-то, друзья, но я знаю, и он знает, что он сделал то, что я никак принять не могу. Что ж, они, действительно, теряют. Теряют чувство своего предназначения – служить развитию, а не кройке, резке по металлу и перепиливанию конструкций. Теряют чувство неправоты. Они вдруг приобретают необыкновенную чуткость к тому, что - кто сказал, в них бьет ключом формальность, и, когда они прорывают тоннели в своих бумажных произведениях, становятся машиной, в которой чувства просыпаются, скорее, в воскресенье, но никак не раньше. Поручение – исполнение как способ существования, а больше всего - отмазки. Государственная служба действует на людей радикально, и даже годы спустя, уйдя с нее, они долго ходят в ее форменном пальто. Всё это было бы хорошо, если бы государственный корабль год за годом превращался в громадную и хорошо устроенную экономику, и тогда у всех этих жертв, у всего этого служения было бы прочное основание. Я бы спокойно поклонился своим друзьям, всем их сумасшедшим дням, вырванным у собственных семей, но как-то не получается, потому что корабль помят, слабовато сколочен и идет, кажется, не совсем туда. Тогда остается только сказать: "Вспомните, мои друзья, прошлые и настоящие, что "мы" - это не "они", что вы - тоже "мы", и ваша жизнь должна быть подчинена "нам". Это "мы" - общество, государство. Каждое ваше решение имеет цену человеческих жизней. Каждое ваше решение должно быть подчинено - нам". Должно быть. Подчинено. Нам.