Александр Эткинд. Россия против современности | Vidim Books
July 01, 2024 02:39
Anna Narinskaya - Зашквар дискурса Вот бывают же кейсы (давно... | Facebook
Зашквар дискурса Вот бывают же кейсы (давно наблюдаю, их тьмы и тьмы), когда говорится все вроде бы по сути правильное, но говорится так, что совершенно невозможно к этому примкнуть. Это может быть и интонация (сейчас вообще методом доставки большинства сообщений стала истерика) и принятие автором на себя неких функций судьи, выносящего моральный по умолчанию договор. И пристегивание этой истины к собственной, видной со стороны, выгоде. Можно (и наверное, нужно) относиться к этому как к части неизбежного интернет-бурления и вроде бы фиг с ним, но обидно вот что. Все эти «побочки», задевают и забрызгивают, собственно, послание. Вот как когда Ксения Собчак «бежала» в президентки и говорила (среди прочего) вроде бы правильные вещи, но это звучало это так, что смириться с их правильностью было невозможно. Так, по Пелевину, и происходит зашквар дискурса
Anna Narinskaya - Зашквар дискурса Вот бывают же кейсы (давно... | Facebook
July 01, 2024 02:39
Естественное воображение искусственного интеллекта
Наступили новые времена, русский писатель снова не имеет права, и тогда живущий в берлинском добровольном изгнании Владимир Сорокин делится своим авторством с чуждой ему машиной. Так когда-то Гарри Каспаров не побоялся играть с суперкомпьютером Deep Blue. ИИ-художник Гельмана и Сорокина на выставке в Лондоне — собеседник, в котором человеческое — от машины, а искусственное — от отечественной культуры. Начавшись в 2006 году из разных точек, творческие и политические траектории Владимира Сорокина и Марата Гельмана сошлись в 2024 году в новом сюжете, который, может быть, поддержит тех, кто растерял естественный интеллект и возлагает остаток надежды на искусственный. Всматриваясь в результат коллаборации Гельмана и Сорокина с ИИ-живописцем, один из посетителей выставки заметил у себя «внутреннее опустошение» и пожаловался на третьего — мнимого — автора за «кражу воображения». Может быть, он прав, и это новое искусство — для людей с отсутствующим воображением? Если задним числом экстраполировать коллаборацию писателя и галериста на политтехнологический отрезок жизненной траектории Марата Гельмана, можно увидеть, что и там технология создания искусственной политической реальности начиналась с отключения в обществе как раз политического воображения. Стоит только обществу вообразить себе «субъекта национального усиления», писал в 2002 году Глеб Павловский, и этот субъект сам вдохнет жизнь в одряхлевшее национальное тело. Коллективный портрет этого «субъекта национального усиления», написанный неизвестным автором по мотивам романов Владимира Сорокина, доступен теперь желающим в лондонской галерее Shtager&Shch.
Естественное воображение искусственного интеллекта
July 01, 2024 02:39
Естественное воображение искусственного интеллекта
Это мы сегодня знаем, что получилось из путинской России. Это сегодня «День опричника» саморазоблачился как дистопическая трагедия. А тогда, в далеком 2006 году? Вот что писал о романе один из его персонажей — Подъячий Данилков из Словесной Палаты aka литературный критик Лев Данилкин: «Роман целиком, на все сто процентов, состоит из гэгов — классических сорокинских, проверенных временем, обкатанных во многих текстах гэгов: непременная гомосексуальная сцена, озорное групповое изнасилование, жаркий спор о мнимо общеизвестном, матерная интермедия, отрывок-„очередь“, посещение эстрадного концерта, состоящего из феерических номеров, трехстраничная наркотическая галлюцинация, наконец, шутейное членовредительство под переиначенную советскую песню „Давай сверлить друг другу ноги — и в дальний путь, на долгие года“. „Опускаем дрели под стол, включаем и стараемся с одного раза попасть в чью-то ногу. Втыкать можно токмо раз“. Так „Опричник“ — это лингвистическая фантастика? Едва ли, описывая нового Сорокина, следует заострять внимание на теме „Сорокин и язык“; похоже, сам язык больше не вызывает у Сорокина прилива крови к пещеристым телам. Цель „изящной словесности“ теперь — щекотка, комический эффект, а смешит (прояснилась банальная истина) не сам язык, а люди, которые его регулируют; и Сорокин, про которого раньше полагалось сказать, что он „демонстрирует тоталитарную природу языка“, теперь, сменив шлем на пенсионерскую панаму, демонстрирует разве что человеческую глупость — да, глупость своих соотечественников, с их потешной склонностью к тоталитарной форме самоорганизации; это люди — источник абсурдного и комического. „День опричника“ есть отменная комедия — веселая история с сюжетом, остроумно высмеивающим человеческие слабости наших современников. А профессию меж тем Владимир Георгиевич поменял». (Лев Данилкин, 10.09.2006) Если картина, написанная ИИ-художником, и иллюстрация, то не к роману, а к той статье о не понятом в свое время романе. Посмотрите на эти просверленные ноги опричников, на эти их кровавые раны, на эту бучу из казненных поросят на их столах. Нет, это не натурализм, это не реализм, это не экспрессионизм и не сюрреализм. Это — бесконечно обидное для автора насмешливой заметки 2006 года прямо-таки мистическое подмигивание ему из будущего. Нет, Владимир Георгиевич Сорокин не «поменял профессию» в 2006 году: из 2028 года, описанного Сорокиным еще в 2006, писатель посылает горячий воздушный привет Подъячему Данилкову из Словесной Палаты. Владимиру Сорокину пришлось ждать почти двадцать лет, чтобы невидимыми руками ИИ-художника приобнять, так сказать, собрата по перу. Кто-то скажет, что в чевекашно-чекистской опричной России путинского пост-пригожья надо пояснять, собратом по какому именно «перу» является тот или иной литературный перец эпохи, и будет, конечно, прав. Чтобы рельефнее отделить от себя ИИ-художника, Владимир Сорокин показывает в каждом из двух залов выставки и свою собственную графику доИИшной эпохи. И эти вещи его не столько иллюстрации к роману, сколько портреты ключевых текстов писателя последних лет. Сорокин дает высказаться той когорте российского общества, которая захватила власть в России на рубеже 1999—2000 гг. и которую это общество возлюбило со всей страстью, на какое было способно.