Telegram: Contact @vsyatakayamongayt
July 07, 2024 02:18
Маша Слоним - Сэр Кир Стармер начал свой срок пребывания на посту... | Facebook
Сэр Кир Стармер начал свой срок пребывания на посту премьер-министра с обычных в таких случаях телефонных разговоров с мировыми лидерами. Его первый разговор в пятницу вечером был с президентом Байденом, в ходе которого они обсудили "особые отношения", войну в Украине и их общую приверженность защите Соглашения Страстной пятницы (по Ирландской проблеме). Второй разговор был с президентом Зеленским, в ходе которого Кир Стармер заверив его, что смена правительства "никак не повлияет на поддержку Украины со стороны Великобритании". Он также поговорил с Урсулой фон дер Ляйен, председателем Европейской комиссии, Саймоном Харрисом, ирландским премьер-министром, Джорджией Мелони, премьер-министром Италии, Дональдом Туском, премьер-министром Польши и Джастином Трюдо, премьер-министром Канады. На следующей неделе Стармер встретится с мировыми лидерами на ежегодном саммите Нато в Вашингтоне.
Маша Слоним - Сэр Кир Стармер начал свой срок пребывания на посту... | Facebook
July 07, 2024 02:17
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» | Colta.ru
Появляется, допустим, видеосюжет, как детей в детском саду переодели в военную форму или выстроили буквой Z и поставили на колени. Пользователи в соцсетях видят его, начинают обсуждать, и тут сталкиваются две альтернативы: считать ли это типичным случаем («вот такая сейчас Россия») или нет. Детский сад с военным утренником на самом деле существует, но какой тип он представляет — вопрос выбора и дискуссий. Ответ зависит в большой степени от того, как мы склонны видеть «российское общество»: шариком из мира Countryballs или внутренне дифференцированным. Отсылки к наблюдениям, к фактам важны, но они будут вписываться в уже выбранную классификацию. Триста тысяч российских военных на линии фронта — это «только Путин» или «все общество»? Или 20% «антивоенных россиян» — это пренебрежимо мало или удивительно много? Ответ подсказывает не «сама реальность», а логика, заданная картиной мира. В случае с детским садиком: если я решу, что он типичный для «российского общества», каждый похожий случай, разумеется, усилит мою уверенность. Если мне покажут детский сад без военных праздников, я пожму плечами и искренне подумаю: странное исключение, не более того. Начнет работать, как его называют логики, «аргумент настоящего шотландца»: если я уверен, что все настоящие шотландцы пьют виски, те, которые не пьют, — просто ненастоящие, их не надо учитывать. Для надежности картины те, кто возражает, что детские сады разные, тоже вписаны в мою классификацию: как «типичные россияне», которые «уходят от ответственности», играют в оправдания и «неоднозначность». Такими мыслями я делюсь с кругом единомышленников, они мне «люто, бешено плюсуют», как говорили в двухтысячные. Уверенность выросла, поводов сомневаться нет.
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» | Colta.ru
July 07, 2024 02:15
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» | Colta.ru
начала были идеи педагогов, взятые у Джона Дьюи, что надо учить думать самостоятельно, взвешивая «за» и «против». В РАНХиГС и «Шанинке», где я работал, тоже был вводный курс «Критическое мышление». Студенты, как обычно, сократили до «критмыш». Тем временем понятие освоила широкая публика и стала его использовать уже по своим правилам. Сначала для разговоров, что нужно критическое мышление, чтобы противостоять пропаганде. Ну да, нужно. На следующем шаге — для объяснений, почему «они» думают не так, как «мы»: потому что у нас есть критическое мышление, а «они» — жертвы пропаганды. В конце концов «критическое мышление» стало обозначать что-то вроде зеркала тролля из сказки Андерсена, когда у оппонентов видны только недостатки. Специальный партийный «критмыш», в котором «наши» всегда правы. — А от «критмыша» очень быстро можно съехать к конспирологии. — К чему можно прийти, вариантов много. Ловушка в том, что переключиться в режим партийного «критмыша» легко и, главное, приятно. Вначале ты сочувствуешь одной из партий, но стараешься следить за тем, что говорит противоположная. Хороший навык и, как я представляю, более распространенный, чем кажется. В один прекрасный день я обнаруживаю у оппонентов две запоминающиеся реплики; одна меня возмутила, другая заставила задуматься. Обоими наблюдениями я делюсь со своим кругом — и обнаруживаю опытным путем, что реплика, в которой оппоненты — придурки, бурно поддержана, а та, в которой сомнения, не стоит ли к ним прислушаться, почему-то не понравилась. На следующий раз я уже знаю, чем нужно делиться, чтобы «свои» одобрили. Коллеги-фольклористы называют такой процесс «цензурой коллектива»: стихийный отбор, какие сказки и анекдоты рассказывать, а какие не надо. Все стимулы подталкивают к тому, чтобы ты, как демон Максвелла, поддерживал границу системы и про «наших» передавал только хорошее, а про «не наших» — только плохое. Рациональность, эмоции, убеждения — все вместе склоняют именно к такому варианту. Не скатываться в партийный «критмыш» — трудное упражнение, надо специально стараться. Иногда получается, иногда нет. Для себя я придумал два ориентира: один вывел опытным путем, другой взял «из книжек». Из опыта рядового блогера пришла подсказка, что если такая-то реплика получает много одобрения и не вызывает споров — это повод насторожиться и задуматься. Если начинают спорить — значит, нашел что-то важное. Из теории социологии знания взял «принцип симметрии» Дэвида Блура: объяснения должны быть универсальными, должны охватывать любые типы знания — правильное или ошибочное, которое нравится или которое не нравится. Или, своими словами, надо уходить от асимметрий типа «мы по определению нормальные, а они ущербные из-за фактора Х». Не умножать «критмыш» как бы от имени науки.