Facebook,"Обыски у сотрудников «Мемориала» - надо же, в многомилионной базе нашлась пара имен, включенных туда по ошибке. На самом деле, конечно, это лишь повод, а цель – отмстить всем, кто рассказал правду о нашей истории, и строго-настрого запретить делать это впредь. Молодчики в форме, которые врываются в бар и заставляют посетителей петь «патриотические песни», подгоняя их электрошокерами. Актеры, которых выбрасывают из театра за то, что посмели иметь свое мнение. Я очень уважаю тех, кто остается и пытается при этом сохранить островки нормальной жизни. Кто восстанавливает их после очередных погромов, кто дожидается новой оттепели, если не настоящей весны. И да, это расплата за «я вне политики», за попытку существовать в каком-то параллельном измерении «на Патриках», где всё как в Европе, и просто не замечать всего остального. Москва, я очень скучаю по тебе. Но ты сейчас – оккупированный город. Тебя захватила гопота. До встречи. All reactions:8383",Facebook,https://www.facebook.com/andrei.desnitsky/posts/pfbid02JeCY2jSEppi3FMMXEKShuifkTV3Ewtq3gWLEbQFTnYLQdRricqbt5UdmJpm2eSLAl,2023-03-21 04:34:49 -0400
Facebook,"Медуза еще не поняла что сценарии катастрофы пишут те у кого есть кортежи, двойники и гострайтеры. а «такие интеллектуалы» только пересказывают, ставя ударения. о том чтобы просто забыть, тоже мечтают те, с кортежами. те кто сегодня обыскивают Мемориал",Facebook,https://www.facebook.com/alexander.etkind/posts/pfbid0Pd4X21cHnt69JbAa3dN5HBD9hxYuNiBjf7dJhKw43681ZyUkfF7QvxnePpXn3awcl,2023-03-21 04:36:18 -0400
Facebook,"""За что люблю Москву? – За бесконечность. После моих экскурсий вы поймете всю прелесть сумасшедшего ритма Москвы, её историю, тайны, а также откроете для себя что-то новое!"" Вчера на экскурсии по Лубянке экскурсовод Лариса Миловидова сказала, что в здании на Лубянке нет никаких подвалов, заключенных там никто не бил и не пытал, а они гуляли себе на крыше (почти как в санатории, видимо), а еще много самих чекистов погибло во время чисток и всех их жалко… Прямо сейчас oдновременно к 10 людям из “Мемориала” в Москве ломятся милиционеры и сотрудники группы Е (борьба с экстремизмом) с обыском по месту прописки. По делу об ""оправдании нацизма"". Только что пришли и к нашим родственникам. https://www.facebook.com/anna.margolis.37/posts/10159745787872880 У Alexandra Polivanova обыск. У ее мамы (моей троюродной сестры) тоже… И это прямо связанные вещи. Связанные одной цепью. Уже буквальной. Я очень уважаю выбор мемориальцев — но остальные оставшиеся хорошие.ру? Одни последовательно боролись, другие либо были “вне политики”, либо участвовали максимум в протестах выходного дня ( к которым радостно присоединялась и я каждый раз, как оказывалась в Москве — но хотя бы отдавая себе отчет в том, что ничего героического в этом нет). Потом вдруг на пустом месте “случилось 24 февраля”. А потом еще большее случилось 21 сентября. А что еще должно случиться? Всё же было так душевно по-домашнему. И продолжает быть. На Кольта.ру прочла пятичасовой разговор ни о чем : “В конце января в самом центре старой Москвы, в помещении одной дружественной редакции (сильно опустевшей после массовой эмиграции), собралась группа людей, которые после начала войны не хотят уезжать из России и смотрят на это как на принципиальное для себя, даже как на экзистенциальное решение. Все эти люди так или иначе работают в культуре (…) Разговор растянулся на пять неторопливых часов” https://www.colta.ru/.../vokrug.../29717-lenivka-1... “Важный разговор” — говорится в заглавии поста от редактора. 5 часов интеллектуалы, некоторых из которых знаю лично с юности и всегда ценила и уважала, говорят НИ О ЧЕМ. Оглушительное сюрреальное ощущение… Очередной пример глухоты не как увечья, а как выбора увечья как основного органа восприятия. Второй год чудовищной войны, ведущейся от их имени и на их языке. Но у них нет никакой войны. Не из цензуры (слово “война” как раз звучит в разговоре), а потому что несть ни Бахмута, ни Бучи в картине повседневности интеллектуального.ру (Что уж говорить про остальное население). У них 24 февраля, дискурс, консенсус, феминизм, шар в вакууме—бесконечное эхо слов и собственных проекций на себя же. И на выходе безнадёжная провинциальная вторичность и интеллектуальный эгоцентризм. Урок истории нe только не выучен, а даже не начат. Ибо весь разговор охранительский—направлен не на пересмотр, а на перестановку мест слагаемых прошлой жизни и собственной идентичности, чтоб сохранить свою культурно-моральную неприкосновенность, не понимая, что тем самым лишь ещё стремительнее превращают ее в неприкасаемость. В мире людей, чьим профессиональным призванием является модель другого (в искусстве ли, в литературе, в кино)— этого другого попросту нет. Там нет Украины и украинцев как субъекта. Есть они сами в вакууме безвременья и цензуры, которые сами же длят и множат и отражённое исключительно о собственное эго эхо войны. Выбор остаться в Берлине 1942– не невозможность уехать: близкие, пожилые родители или полное отсутствие денег— всё это куда более достойные причины, чем тот выбор, который они представляют себе и нам как экзистенциальный— печально нагляден в своей тупиковой бесплодности. Жизнь и работа по-русски в присутствии ужаса войны вне зависимости от географической точки тыла — требует сил и честности, постоянной внутренней настройки, борьбы с естественной ленностью души и поиском точки комфорта. Это постоянная ежедневная работа. Участники же беседы последовательно объясняют, что между моралью и этикой выбирают второе. По мне так и она там не ночевала. П: «Что хочу сказать: для меня так все было и раньше. Я думаю, мы все время находились под давлением, мы были обязаны реагировать. И требования «отформатироваться», ассимилироваться были очень высокими, реактивность становилась все более агрессивной». И опять и опять приходится с грустью признать, что внутренний этический вакуум заставляет воспринимать любые моральные императивы как внешние, а сопротивление голосу совести выдавать чуть ли не за доблесть и свободу. Я буду рада ошибиться, но такое ощущение, что на второй год войны никто из них не смотрел ей в глаза, не заглядывал в глаза беженцев in profundis (из одного только Мариуполя от безвыходности— ведь был оставлен только этот коридор— в РФ оказались тысячи и это не считая насильно депортированных, в том числе детей— из-за которых Пу наконец и признан международным судом в Гааге военным преступником). А ведь в России остаются люди, волонтеры, перестроившие всю свою жизнь и с риском доя нее помогающие этим беженцам выехать в Европу и свободный мир. О них писал недавно Washington Post https://www.washingtonpost.com/.../russia-secret.../ Но московских интеллектуалов интересует другое. Камни Мариуполя и ямы Изюма не вопиют о возмездии или покаянии. Их просто нет в этой картине. И в этом страшное подтверждение той нормализации культурной жизни , о которой я столько раз писала. Культура и экран и ширма, а не как окно. (“Жизнь идет — как новый российский консенсус” (https://rus.postimees.ee/.../mnenie-a-zhizn-idet-kak... ) Один раз лишь у одного участника дискуссии прорвалась что-то человекообразное: «В: -Многие говорят про стратегии выживания: мы пережили этот год, нам нужно пережить еще один. Мне, честно говоря, такая риторика очень не нравится, потому что хочется все-таки не выживать, а жить. И мне кажется, что это возможно. Прошел год, теперь хочется не выживать, а продолжать жить. К: -А вы тоже хотите жить нормальной жизнью? Мне не хочется жить нормальной жизнью. Мне хочется переживать войну. И у меня совершенно нет потребности встать на надежные рельсы, выбрать стратегию и в рамках этой стратегии осуществлять свою, б**дь, деятельность. Мне хочется переживать войну, потому что идет война. Я хочу переживать именно ее.» Характерно противопоставление повторения безличного “хочется” из первой реплики с субъектным “хочу” во второй. Именно тут пролегает выбор. Хочется. Нравится. Пережили. А тысячи, которые тоже хотели жить (а не хотелось) — не пережили. Почему даже упомянуть этот простой в своей чудовищности факт не приходит в голову? Ответ напрашивается сам собой: этот факт там не присутствует, а если и присутствует, то точно не центральным — максимум ad marginem— извините за каламбур. ""И:-Я могу сохранять те институции, которые были созданы до войны, и я делаю многое, чтобы их сохранить. И здесь самая большая проблема — сохранение смыслового контура этих институций, не их формальных черт, а их духа. От книжных ярмарок до коммуникаций. Я невероятно огорчен статьей моего друга XXX где он оценивает прошлый год как год сплошного негатива….» Действительно ж, такой продуктивный был год: помним, помним, все эти российские «итоги без негатива» 31 декабря … И далее: «Я считаю, что всегда есть внутреннее пространство, где у тебя происходят какие-то свершения…” Свершения… Язык и тут говорит куда больше говорящего. С такими хорошими плохих не нужно. Россия вечно изобретает велосипед. Ханна Арендт, Ясперс, Целан, Томас Манн были первопроходцами. Но чужие уроки остаются в лучшем случае удобными цитатами. На другом полюсе дела не лучше. Новое барское народничеств расцвело во всей его сентиментальной фальши: от “наших мальчиков” до “Орина мать солдатская” (версия second-hand-2023). Интеллигентские идеи “жалости к народу” самому народу ни к чему, но зато чрезвычайно востребованы в качестве анестезии совести хороших.ру Вчера в своей лекции о Диккенсе мой друг очень точно охарактеризов