юще подмигивая, когда ложь была слишком очевидна. Это еще называют «идейным цинизмом». Обыватель может верить или делать вид, что верит в то, что это «не мы напали, а на нас напали». Или собирались напасть, но «мы» их опередили всего на несколько дней. Он может не понимать значения слов «денацификация» и «демилитаризация» (что речь идет о насильственном изменении устройства, руководства и политики другого государства, он прекрасно понимает). Но, в конце концов, он все равно скажет, что надо просто «забрать эту землю себе», а Украину «стереть с лица Земли», потому что «а зачем она нужна». Обыватель, опять-таки, может не задумываться, к каким последствиям для международных систем ведет нарушение запрета на территориальные захваты. Он не мыслит такими категориями. Но что гораздо хуже, он не задумывается о том, что нельзя вломиться в дом к соседу, убить его родных и отобрать его имущество. Ему разрешили отключать не только логическое мышление, но и совесть. И он инфантильно этому радуется. Как радовался немецкий обыватель при Гитлере, что «не надо думать — с нами тот, кто все за нас решит». Что «нас» освободили от «химеры совести». И мы ни за что не отвечаем. Нам все можно. Это и есть нацизм. Это свобода лгать, подличать, подавлять, унижать, принуждать. Это освобождение древней племенной архаики с ее культом силы, доминирования, готтентотской моралью. Война — это только когда нас бомбят. Когда мы бомбим — это не война. Это наказание за непослушание младших братьев. Для милой женщины, пожалевшей гибнущих от ракет украинских детей, война — это не когда ракеты убивают детей. Это когда «нас не слушаются». Самодовольная уверенность в своем праве принуждать других к послушанию, диктовать им образ жизни и даже самосознание — это и есть расчеловечивание. Доведение человека до состояния отупелого бесчувствия, невосприимчивости к чужой боли. Не только к боли «чужих», но и «своих» тоже. Почти полное равнодушие российского общества к огромным потерям собственной армии оказалось сюрпризом для многих. Когда американский историк Снайдер опубликовал статью «Пора назвать Россию фашистской», большинство политологов с ним не согласилось. В качестве главного аргумента чаще всего указывали на то, что в классических фашистских режимах высокий уровень расчеловечивания достигался с помощью экзальтированной массовой политической мобилизации, для чего имелись соответствующие организационные инструменты. При Путине же машина массовой политической мобилизации до недавнего времени отсутствовала, а режим, напротив, стремился к максимальной деполитизации населения. Однако на голом конформизме деполитизированного обывателя путинскому режиму удалось достичь практически той же степени расчеловечивания. Разумеется, путинский режим во многом отличается от своего прототипа. Он вынужден действовать в мире, в котором подавляющее большинство людей все еще воспринимают нацизм как однозначное и абсолютно неприемлемое зло. Поэтому постмодернистский нацизм Путина — это «стыдливый нацизм». Он не только «не признается» в своем родстве, но и маскирует свою нацистскую суть антифашистской риторикой. Эта риторика продолжает играть чрезвычайно важную роль в ставшем настоящей гражданской религией путинизма культе «Великой Победы». Даже несмотря на подмену его антифашистского и антивоенного лейтмотива «Это не должно повториться» реваншистским, «победобесным» слоганом «Можем повторить!». Российскому обывателю это дает дополнительную уверенность в праве его государства диктовать свою волю другим и вообще делать все, что оно хочет. И это серьезная уязвимость пропагандистско-идеологической конструкции путинизма. Обнаружить, что весь остальной мир считает нацистами именно их, для большинства российских граждан было бы и неожиданно, и неприятно. Разумеется, возможности воздействия на массовое сознание с отключенной логикой и отключенной совестью останутся весьма ограниченными. Во всяком случае — до очевидного общего поражения интервентов на поле боя. Но любое, даже частичное, «смятение умов» будет ослаблять путинский рейх. Кроме того, представляется особенно важным, чтобы происходящая война была осмыслена как война Свободного мира против нацизма общественным мнением и элитами Запада. Это апелляция к корням, истокам, «скрепам» западного глобального («атлантического») международного проекта, родившегося из Антигитлеровской коалиции как проект, отрицающий нацизм. Это поможет внутренней мобилизации западного сообщества, укреплению его готовности идти на жертвы, пониманию невозможности и недопустимости компромисса с агрессором. Создается впечатление, что западные политики довольно близко подошли к такому пониманию, но все еще избегают открыто называть путинский режим нацистским, а самого Путина — новым Гитлером. И причина здесь — не сомнения политологической науки, а все еще сохраняющаяся надежда как-то договориться с путинской диктатурой. Тем более важно осознать, что Путин не просто воспроизводит некоторые нарративы Гитлера и подражает некоторым его приемам. Это чисто внешнее сходство, на которое уже обратили внимание многие. Но режим Путина выражает самую глубинную суть, сам дух нацизма: отрицание силы права и утверждение права силы. Вседозволенности силы. И он несет такую же угрозу человеческой цивилизации, какую нес режим Гитлера.",Россия с прыщавой совестью — Форум Свободной России,https://www.forumfreerussia.org/articles/2022-07-18/rossiya-s-pryshhavoj-sovestyu?fbclid=IwAR1DACvmqhdzPF35YjyNnwzrmgZBA3PYP1C7YBEVVrH5j5jKnhHhzV9mmDI,2022-07-19 06:00:19 -0400