Мне кажется, что Кремль не
понимает реакцию своих партнеров по Западу. Дело в том, что их беспокоит не столько Навальный. Их главное беспокоит, что в России по территории гуляет боевое отравляющее химическое оружие, которое запрещено Конвенцией, подписанной в России. Если оно гуляет – значит, оно где-то вырабатывается. И одно дело оно вырабатывается в государственных лабораториях в нарушение конвенции, а другое дело — существуют некие частные предприятия, которые могут вырабатывать или не могут. И мои беседы, разговоры с разными людьми, которые входят в западный истеблишмент, они говорят, что их беспокоит это. И когда они говорят, что давайте нам расследование – это такое легкое лукавство со стороны их и Москвы. Они хотят расследовать не КТО отравил Навального, а КАК отравили Навального, ЧЕМ отравили Навального и ГДЕ взяли эти яды. Потому что, то есть они беспокоятся за себя. Не за Россию, не за Навального. Если гуляет химическое оружие запрещенное, значит, оно где-то гуляет, значит, оно где-то производится. И с кем ни поговоришь из людей, влияющих на западную политику и депутатов и министров, и послов — у всех один и тот же вопрос. У нас этого не понимают, у нас соответственно разговоры про Навального. Вот они хотят нам из-за Навального навязать санкции. А на самом деле это не так. Это совсем не так. Вот если бы в Навального стреляли и тяжело ранили, ну то есть он попал бы в больницу — реакция была бы в сотни раз спокойнее и меньше.
Исполнилось 90 лет со дня
рождения философа, профессора МГУ Мераба Мамардашвили (1930-1990). По этому случаю приведу несколько понравившихся записей из его дневника. - Невыносимость сложности, сложной социальной жизни для российского человека. Он похож на старческое, замороженное в точке раннего детства существо, и злая, и жестокая (как злы и жестоки дети) его инфантильность беспредельна. Он обижается на действия и отношения вещей, винит их и должен их уничтожить. Напр., поставь его в ситуацию так называемого 'политического покера” - она недоступна просто его восприятию, вне разрешимости его социального органа, и “разрешить” ее он может лишь уничтожением ее как таковой, как независимо данной и достоинством самости обладающей реальности. - Такое ощущение, будто каждый раз оказываешься в самой середине чужого бреда, будто просыпаешься в чужом бреду. - Извечное рабство не даёт расти. Рабы остаются детьми, не вырастают. И глобальное, итоговое их сообщество, страну-инфантильное чудовище. - Снова эти бесконечные полицейские окрики-лай и хватание всех и вся на дорогах и площадях. - Замечательный образ привел мне сегодня Р. Габриадзе: можно подумать, что мы получили в руки страну-машину, поставленную на автопилот (сатаной, очевидно), - и ни тпру, ни ну. - Все реальное - смертно (лишь мертвое не может умереть). Поэтому ирреальная империя, империя-мертвяк, империя-призрак, упыреобразная потусторонность, питающаяся живой кровью, может быть вечной. - Справки и документы в СССР - это мобилизационные повестки гражданской войны. Сгоняют людей на пыточный двор, где повязкой их друг на друга топчут их гражданские права, унижают и мучают. Какое тут уж делопроизводство, какая тут уж бюрократия! Речь идет о негражданском состоянии произвола. Оно самовоспроизводится. Зло рождается как бы само собой. Никто не ставит его себе сознательной целью. - Партия возникла как “конспиративная” организация и т.д. (со всеми известными определениями) - на деле нечаевское тело с дополнительным проектом поселения на другом, социально-массовом теле - “мы - ваш авангард”, “мы - ваши представители”, откуда, с одной стороны, разница между внутренней, своеприродной жизнью партии и ее внешней жизнью, а, с другой стороны, выедание, при возможности, всякого независимого и культурно-жизненного элемента из тела, на котором поселились (например, советов, профсоюзов, кооперации). В легальных условиях своей собственной, в государственных масштабах, власти она осталась таковой, соответственно сохранив и различие внутренней и внешней жизни. А науськиваемая, манипулируемая и обесструктуренная масса сама выковывала орудия собственного порабощения (как, например, из законоуложений о саботаже и практике взятия заложниками социально “чужих” выросла вся система принудительного труда и всеобщего заложничества без индивидуальной вины и поступка); в том числе - отчудила от себя в качестве предмета классовой ненависти всякое проявление мысли и человеческого достоинства. Образовалась вырожденная масса в смысле ее культурно-производительной силы. В свое время (в 1851 г.) Герцен писал: 'Еще один век такого деспотизма, как теперь, и все хорошие качества русского народа исчезнут. Сомнительно, чтобы без активного личностного начала народ сохранил свою национальность, а цивилизованные классы - свое просвещение'.