Приезд Дегтярева мало что изменил.
Митинги и протесты продолжаются. Врио может собирать вокруг себя ряженых, изображающих верноподданное население, но работает это плохо. Проблема в том, что нет площадки и нет механизма, с помощью которого люди могут добиться хотя бы того, чтобы их выслушали. Все зависит от доброй воли засланного к ним в край варяга: восхотит - выслушает, не пожелает - значит, нет. Механизм исключает субъективный фактор, но механизма нет. А значит - противоречие остается и усугубляется. Раз прекратить волнения не удается, власть будет пытаться решить проблему террором - другого инструмента у нее нет. Уже можно отметить как минимум три попытки довольно хаотичных решений в этом направлении - странный террорист с новеньким инвентарем, доблестно схваченный органами (кстати, как там у него дела? Все ли с ним хорошо? Что-то о нем ни слуху, ни духу). Заявлено об угрозе коронавируса ввиду массового скопления граждан. Теперь вот - изъятые хозяйственные принадлежности. Все как-то неубедительно, что лишний раз подчеркивает - пока власть (и местная, и федеральная) мало представляет, что делать дальше. Дальнейшее развитие событий без понимания того, что нужно делать и какие решения принимать, в итоге упрется в тупик. Возникает двоевластие: с одной стороны улица, с другой - брошенный на хозяйство врио, который что ни день, то делает невынужденные ошибки. Улица не организована, но и врио очевидно не имеет поддержки среди местных элит, а его фантастическое невежество в местных делах и раскладах делает его миссию практически невыполнимой. Итогом может стать резкий и качественный переход в новое состояние, так как в существующем хаосе вполне возможно возникновение какого-то непредвиденного события, которое каждая из сторон будет трактовать как силовую попытку противоположной стороны воздействовать на обстановку. Примерно так произошло в Киеве в конце первой фазы майдана, когда милиция побила небольшую кучку молодежи на месте событий. Была ли то провокация или случайность - вопрос несущественный, важно то, что произошедшее стало поводом для второй фазы событий, гораздо более радикальных, когда никакие договоренности уже не могли даже возникнуть. Неустойчивое равновесие в Хабаровске несет в себе именно такой риск. И вероятность срыва событий в более хаотичное и неуправляемое русло с каждым днем возрастает. Единственная надежда власти - что все само собой рассосется и утихнет. Теоретически бесструктурный протест ждет именно такая участь, но есть и элементы самоорганизации, которые нельзя не замечать. Формируются вполне конкретные требования - открытый суд над Фургалом именно на территории края, отставка мэра Хабаровска (представителя ЕР) - все это местная повестка, которая носит совершенно неабстрактный для хабаровчан характер, а потому невыполнение этих требований выводит их на улицу снова и снова. А значит - до затухания процесса пока еще далеко.
Сергей Шнуров о протестующих в
Хабаровске: «Понятно, что здесь кто-то наверняка за деньги, есть такие люди, но это не все. Куда тогда смотрит ФСБ?». И все стоят молча, внимательно слушают это говно.
Не вам мне рассказывать, дорогие
читатели, насколько и почему меня ранит гибель в результате несчастного случая трехлетнего Мусы Сулейманова в Крыму. И речь не об этом. Отец Мусы, которого НКВД не отпустило попрощаться с сыном, сидит в СИЗО уже полтора года по обвинению в руководстве террористической организацией. Разумеется, никакой террористической организации нет, просто татарская община Крыма не признала российской аннексии, несмотря на попытки Владимира Путина ее купить. И что я подумал: что ведь люди, жившие в СССР в 1937 году, не знали, что на дворе 1937 год. Они знали, конечно, что есть политические репрессии: если высказаться против Сталина, то.... Они знали, что обвинения в шпионаже и терроризме - это вымысел исполнителей. Но думали, что прежде всего не надо попадать в 'опасную зону', надо вести себя правильно или по крайней мере нейтрально. В общем, они ничем не отличались от нас.
сейчас редакция «Батеньки» и аудитория
видят развернувшуюся проблему как неоднозначную историю про секс с подчиненными. Нет, это системное, унизительное, неприязненное отношение к женщинам — вне зависимости от того, есть у них близкие отношения с Егором или нет. Пока я не стала подчинённой Егора — все было в порядке. Как только у него появилась власть, он стал ей злоупотреблять. Стандартная реакция «Батеньки» на все скандалы — заявления, что мир в огне, и редакция сделает исследование спорного вопроса. Именно это сейчас сказано и в редакционном письме в ответ на обвинения в харассменте. Но это манипуляция аудиторией: батенька, в огне сейчас ваша жопа. Отношение к женщинам на работе должно быть пересмотрено: и в этой редакции, и в других. Я знаю, что «Новая газета» принимает документ, который будет регулировать отношения между сотрудниками. И я надеюсь, что ее примеру последуют другие редакции. Я не знаю, какой способ выберет редакция «Батеньки» для решения этих проблем, но все сотрудники должны чувствовать себя безопасно на своих рабочих местах и заниматься своей работой в условиях прозрачности, не беспокоясь о том, что на рабочие процессы могут влиять тайные отношения руководства.