нефти и газа?». Вопрос хороший и верный, от него – а не от выборов в Хабаровском крае, хипстерских видений в Тви, бурчалок русских националистов и либеральной кухни – зависит будущее страны. Постараюсь тезисно, кратко изложить мои мысли. - Эра нефти и газа не закончится быстро. Лет на двадцать хватит ещё советского задела инфраструктуры, хотя и с падающими объёмами как физического экспорта углеводородов, так и экспортной выручки. Хвост кошке отрубят не сразу, а будут рубить по частям. - В 1953 году никто из высших 10-20 сановников СССР не знал и не прогнозировал, что придёт на смену советскому экспорту зерна, хлопка, леса и чугуна. Так и сегодня, мы не знаем, какой потенциал есть у нового вида сырья или услуг. - Но исходя из НТР, можно смело сказать, что будет востребовано миром года так до 2040-50 (если вдруг Землю не разбомбят ЯО и всё будет идти примерно так, как есть). Это: А)Редкоземельные металлы (РМ) для электроники. Б)Еда. В)Пресная вода. Г)Климатические беженцы из-за глобального потепления и в целом переселения глобального Юга на глобальный Север. Д)Торговые пути. Е)Безопасность. По всем пунктам А-Е у России есть потенциал. Например, ещё расчёты группы Лужкова, которая предлагала развернуть воды сибирских рек на глобальный ЮГ (главным образом, в Китай), показывали, что продажа пресной воды может приносить до $40 млрд. в год (для сравнения: это по поступлению валюты заменит полностью выручку Газпрома в лучшие его годы). Потенциал по РМ у России есть. Тут пусть лучше геологи оценят цифры. Продавать «русское пушечное мясо» в виде ЧВК тоже есть куда. ЧВК «Вагнер» сейчас это хорошо показывает. Севморпуть и Великий Шёлковый путь тоже имеют потенциал. По производству продовольствия, как я уже писал не раз, Россия имеет все шансы прыгнуть от нынешнего экспорта в $25 млрд. в год до $50 и даже $100 млрд. Например, введённые в оборот нынешние заброшенные 80-120 млн. га земли способны дать дополнительно 300 млн. т. зерна и масличных (при нынешних ценах это от $60 млрд. в год и выше) или завести стадо КРС в 40-50 млн. голов. Наконец, Россия сможет продавать «жизнь» для беженцев с глобального Юга. Та же Европа вполне могла бы платить за каждого переселенца, чтобы они не плыли на лодках к ним. Например, молдаване не так давно писали, что ЕС был готов платить за каждую «голову» по 500 евро в месяц. 1 млн. беженцев – 6 млрд. евро в год, плюс рабочие места для автохтонов по охране лагерей для переселенцев и их сопровождению. В начале нулевых даже были эксперименты Первого мира по тюрьмам на аутсорсе в России (писал об этом в старом добром ЖЖ). Тут вообще огромный потенциал и по деньгам, и по занятости российской вохры, что наше население любит и умеет делать.
манкурты пытаются измазать грязью и
уничтожить, в данном случае, конечно, физически, в самом буквальном смысле слова, Юрия Дмитриева, человека, который много лет упорным, тяжким трудом возвращал из забвения имена тех, кого пытались превратить в лагерную пыль, кого расстреляли и бросили в карельскую землю, считая, что так и надо, что это правильно. А Юрий Дмитриев не мог смириться с этим и не давал смириться другим. И искал захоронения в Сандармохе, и сохранял имена погибших, и не давал забыть о том, что происходило — и за это ему сегодня будут выносить приговор, а вовсе не за придуманное гнусное обвинение в том, чего он не делал. За это ему мстят те самые спецслужбы, которые никуда не делись со сталинских времен, разве что название изменили. Те самые спецслужбы, которые хотят всех нас сделать манкуртами.
Browser
Увидел у Александра Ахиезера в его «Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России)»: «Во времена Смутного времени происходил диспут о сути власти. Поляки советовали русским соединиться с польским народом и также приобрести свободу. Те отвечали: «Вам дорога ваша воля, нам неволя. Нам легче перенесть обиду от царя, чем от своего брата: ибо он владыка всего света». (Ахиезер приводит цитату из – «Дневник Маскевича. Сказания современников о Димитрии Самозванце», СПб., 1859)
Системный сбой
это превращает локальный – хоть и очень, мягко говоря, заметный, – случай Хабаровска в отличный комментарий к истории политической системы, которую двадцать лет здесь строил и теперь собирается законсервировать еще как минимум лет на шестнадцать. Позволяет увидеть одно ее принципиальное и очень неприятное свойство. Причем неприятное как для архитектора системы, так и для населения, вынужденного с системой сосуществовать.Что мы видим? Есть четкий запрос – рискну предположить, что вовсе не на спасение нерядового Фургала, популярный губернатор здесь все-таки символ, просто это удобно – много непонятных слов заменить одной понятной фамилией. Запрос – на уважительное отношение федерального центра к субъекту федерации, запрос на превращение выборов в реальный работающий институт (и этот запрос после трагикомического «голосования» за поправки выглядит совсем уж вызывающе). Есть, в общем, поле для диалога.Но нет шанса на диалог. Потому что важнейшее свойство путинской политической системы в том как раз и состоит, что эта система не предполагает возможности диалога с гражданами. Да и само слово «граждане» в нашем контексте смотрится не очень уместно. Видимость наличия избирательных процедур зачем-то сохраняется, и чем дальше, тем меньше понятно, зачем все-таки она сохраняется, но система взаимоотношений выстраивается не в координатах «граждане – избранная гражданами власть», а в координатах «самодостаточная власть – подданные».