'Мэр Москвы СС на совещании
'Мэр Москвы СС на совещании с президентом ВП сообщил о полной готовности столицы к проведению парада победы. 'Мы полностью готовы для проведения репетиций и для последующего проведения парада.' Конец цитаты. Что и требовалось доказать. Домашний арест продлен – теперь не только аусвайсы, но и выгул по графику, - и (ну а как же!) парад. Один раз самолеты уже полетали над пустой Москвой. А теперь – еще разок, с танками, БТРами, ракетами и прочими доказательствами великой непобедимой мощи. И этот инфернальный хэппенинг они еще будут репетировать. И если еще год назад государство Российское, строго говоря, нельзя было назвать фашистским, то теперь – да, можно. Если вы не уверены в правомерности употребления этого термина – загуглите, есть ряд признаков, можно ставить галочки. Полный комплект. И, в частности, один из важнейших признаков – отношение к людям как к расходному материалу. Именно это мы и имеем: абсолютно античеловечную систему, состоящую из милитаризма, тюремного мышления, слежки, штрафов, репрессий, пыток, циничного вранья и лицемерия – и титанического воровства. И надо всем этим – 'патриотизм'. Поставьте себя на место пожилого человека, для которого смартфон – это примерно пульт управления космическим кораблем. И вот этот человек заболел, не обязательно вирусом – и вместо помощи он получил вот этот издевательский ад под названием 'социальный мониторинг'. У этого человека пенсия – размером с два с половиной штрафа. И вот он видит, что ему пришел штраф, и еще один, и еще. То, что у него от этого случится сердечный приступ – это еще в лучшем случае. Эта система мгновенно сработала таким образом, что люди стали бояться вызывать врача. Люди (любого возраста) не хотят оказаться в этой унизительной камере пыток, поэтому предпочитают не вызывать врача, даже если это критически необходимо. Люди прячутся от 'мониторинга' примерно так же, как на оккупированных нацистами территориях прятались наши предки в подвалах и на чердаках. И правительство Москвы заявляет, что не собирается отменять эту карательную систему и не собирается аннулировать штрафы, выписанные с ее помощью. Сказать, что здоровью (и физическому, и психическому) наносится вред – значит ничего не сказать. Если это не фашизм – придумайте другое слово. Террор. Геноцид. И 24 июня будет парад победы всего этого над нами. В чем был смысл победы, имевшей место 75 лет назад? Ради чего погибли миллионы людей? Ради того, чтобы Россия стала ВОТ ТАКОЙ страной? Лица, придумавшие систему 'социальный мониторинг' и в нарушение конституции устроившие псевдокарантин (совмещенный с парадом), совершили и продолжают совершать преступление перед своим народом и издеваются над народом. Они должны предстать перед судом. Если мы в этой ситуации молчим – мы соучастники преступления. Всей стране давно ясно, что всё, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения к борьбе с вирусом. Аусвайсы (недаром народ окрестил эти пропуска именно этим словом из лексикона оккупационных властей) – это не 'противовирусная мера', а механизм тотальной слежки и бандитского отъёма бабла. Закрытые парки – чудовищный вред для здоровья людей (а уж для пожилых это просто смертельно). Дезинфекция - чудовищный вред для экологии – и, следовательно, для здоровья людей. Пользы от нее – ноль. Но каждый раз 'победно рапортуют' о 'проведении десятой масштабной дезинфекции'. И так далее. Всем ясно, что всё это делается ради достижения двух взаимосвязанных целей: окончательного порабощения людей и еще более титанического воровства, чем это было до сих пор (трудно себе это представить, но выясняется, что даже бордюринг померк по сравнению с вдохновенным распилом 'антивирусных' бюджетов). И если еще прошлым летом были люди, которые считали, что расправа над участниками мирных демонстраций касается только тех, кто 'зачем-то туда поперся', то теперь всем ясно, что всё происходящее касается всех. И даже те, кому недавно было всё равно, и те, кто по какой-то причине относился к уважаемой власти положительно, теперь думают, как бы остановить весь этот запредельный п….ц. Всё это вместе взятое вызывает даже не ненависть, а брезгливость и, в конечном счете, жалость к этим суетящимся существам, из последних силенок запихивающим в давно лопнувшие карманы наворованные миллиарды.
После обращения «мои родные» отношения
с Владимиром Владимировичем превратились в настолько близкие, что массовым стало желание назвать его «наш бывший».