асквозь – начиная с названия. Какая из России «федерация»? Это персоналистская автократия, вотчинное самодержавие. Более того: я не могу, в тщетной попытке любви, повторять другую русскую мантру: «Да, можно не любить свое бесстыжее государство, но нельзя не любить свой великий народ». Увы: я не люблю русский народ и уж точно не считаю его великим. По той простой причине, что в России народа нет: по крайней мере, в том виде, в каком народы существуют на Западе. Там национальные государства складывались вслед за нацией, а в России возникшее государство изначально вело себя, как оккупант – так, чтобы нация и не появилась. В России вместо народа - население, объединенное умением принимать, как пластилин, любую форму при смене власти. Если главный инструмент выживания народов Запада – борьба за свои права, то главное для выживания населения в России – конформизм, оппортунизм и двоемыслие. Как скажете – так и сделаем: можем церковь построить, а можем и разгромить. Народ, в отличие от населения, субъектен: у него есть представления о собственных идеалах и правах, он объединяется в их защите, он умеет действовать независимо от государства и диктовать государству условия. В учебной немецкой книжке о «Белой розе» (подпольном антинацистском объединении), я столкнулся с заданием: найти тех, кто хочет против чего-либо протестовать, и помочь им написать листовку. Вы можете себе представить себе такое задание в России?! Народ – это люди, чья ответственность и солидарность перешагивают пределы ближнего круга. Население – это люди, для которых существует лишь ближний круг. Поэтому «права человека» для русских – западная тарабарщина, типа «толерастии». Не случайно Владимир Путин, человек из народа (а откуда еще? Он сын повара, а не секретаря обкома…) по народному шаблону страну и выстроил: своим – теплые места, чужим – тюрьма и «Новичок». Конформизм как способ выживания у русских настолько в крови, что в строй часто оказывается сильнее власти (что точно подметил когда-то Давид Самойлов). Грубо говоря, население готово биться за свое право не быть народом, потому что тогда никакой ответственности ни за что не несет. «Как вы могли допустить эти все безобразия?!» - «А что мы могли? От нас правду скрывали… Время такое было…» Однако цена такого поведения высока. Закрывая на все глаза, сняв с себя ответственность за будущее, население неизбежно становится реакционно, архаично и невежественно: на его фоне русская власть как при Пушкине, так и сейчас выглядит европейцем. Дали бы населению волю, оно бы превратило в атомный пепел Америку, вернуло смертную казнь и засадило в тюрьму либерастов и просто шибко умных. Ибо не фиг. Умница Дмитрий Быков не так давно высказался, что многолетний грех русских умников состоит именно в постоянном заигрывании с народом, в признании за народом внутренней чистоты и правоты, в то время как ни чистоты, ни правоты у населения нет. А у Быкова - есть… И, наконец, мне отвратительно и последнее прибежище патриота: русская «духовность» и интеллектуальная элита, духовность хранящая. Ну, от Достоевского (которого, напомню, в высокодуховной России приговорили к смертной казни за чтение письма одного литератора другому) до, не знаю, Блока с его восхищением русской азиатчиной – или совсем малоизвестного Цымбурского, впервые проговорившего идею «острова России». К сожалению, высшие достижения русской культуры случались исключительно тогда, когда она открывалась Западу и училась у Запада. А все «духовно особое» и самобытное было попросту творчеством пауков в изолированной стране, ткущих паутину внутри закупоренной банки. Им ничего не остается, как убеждать себя и всех, что эта банка и есть мир, что заточение и есть свобода. У Достоевского, кстати, это довольно занятно получалось, а у всех остальных русскость всегда получилась неотличима от какого-нибудь негритюда. Это, поинтересуйтесь, такое придуманное сенегальцем, гвианцем и мартиниканцем учение об особом пути черной расы, об ее исключительной духовности, душевности и гармоничности (в противовес бездуховным меркантильным американцам и европейцам). Но самый изощренный ум в закупоренной банке превращается в извращенный, потому что ему приходится врать и начинать любить непотребное. Блок только в самом конце понял, что натворил своими «Скифами» и «Двенадцатью», сказав за минуту до смерти, что слопала его Россия, как глупая чушка поросенка. Все точно: слопала. В общем, я не люблю Россию за то, что здесь плохо всем, кто мне дорог – а хорошо только тем, кто противен. И вся любовь к Родине, вся алогичная страсть к недостойному - это просто стокгольмский синдром, то есть феномен любви к мучителям в той ситуации, когда ничего не можешь изменить. Просто у меня к этому синдрому обнаружился иммунитет. Наверное, не у меня одного, - я и пишу все это не в надежде вразумить, просветить или исправить, а что меня прочтут такие же, как я. Я не знаю, как им быть в их персональных ситуациях, но знаю, что если мы будем тратить жизнь на любовь к этим правителям, этому населению, этой духовности и этой жизни – от наших жизней не останется ничего.",Facebook,https://www.facebook.com/tp.gubin/posts/4167096513301795,2021-01-21 08:03:23 -0500