Facebook,"Оба, и Чубайс и Ходорковский очень умные люди и фактически спорят не о 1996 годе, а о 2021 годе. И не о Ельцине, а о Путине. Этот спор Ходорковского и Чубайса отражает острые дискуссии системных либералов и антисистемных либеральных противников Путина. Ходорковский от имени несистемной оппозиции обращается к системным либералам с требованием уйти от Путина в следующем 2021 году. Потому что все, решение о штурме точно будет после избрания Байдена. А Чубайс от имени системных прозападных либералов отвечает, что не верит Ходорковскому. Что Ходорковский и другие внесистемные все время привирают. Что те сами, по собственной глупости потеряли позиции в системе российской власти и в России. А Чубайс и его друзья системные либералы, повторять ошибку Ходорковского не будут. И останутся пока в российской власти и будут пока работать на Путина, потому что Путин это реальная власть в России. Но наблюдать за спором Чубайса и Ходорковского это огромное удовольствие для миллионов людей. И для нескольких тысяч участников реальных процессов. 2525 21 comments 3 shares Like Comment Share",Facebook,https://www.facebook.com/oleg.kashin/posts/10158969327808112,2020-12-24 08:34:42 -0500
"Все, что останется от журналистики, — это пропаганда | Colta.ru","сли важная новость подтверждена в респектабельном СМИ, значит, она действительно важна. Парадокс, правда, заключается в том, что, когда журналистика мнений захватывает прессу, режим ее работы меняется с панорамного поиска любых достойных новостей на верификацию тех, которые вписываются в определенную, одобренную читателем картину мира. Новостная повестка сменяется идеологической. В базовых российских СМИ примерно так же трудно найти подтверждение новостям об отравлении Навального, как сыскать в американских мейнстримных медиа новости о сомнительных бизнес-связях сына Байдена. Журналистика мнений, то есть валидации новостей, неизбежно становится политически ангажированной. Опять-таки не из-за Трампа или Путина, а по технологическим причинам: если мнения преобладают над фактами, предвзятость неизбежна.","Все, что останется от журналистики, — это пропаганда | Colta.ru",https://www.colta.ru/articles/society/26297-andrey-miroshnichenko-zhurnalistika-fakta-ne-vernetsya?fbclid=IwAR3rMSH938d771KarzVVulx3eJPKJ2KGgRoDlQgEeRPE6ydOU6Nd372YBOc,2020-12-24 08:46:05 -0500
"Все, что останется от журналистики, — это пропаганда | Colta.ru","Особый путь России — туда же Советская журналистика, бесспорно, была журналистикой мнений. Телеграф и удешевление печати в середине XIX века привели в том числе к империалистической экспансии капитала, на нее работала журналистика факта. А к началу XX века — к нарастанию политических противоречий, где бал уже правила журналистика мнений. В России революция удалась, и журналистика мнений, свойственная преобладанию политического над экономическим, задержалась на 70 лет за счет государственного насилия над рынком. Неудивительно, что 1990-е в России стали торжеством журналистики факта. Не просто торжеством — факт стал культом. Впервые в российских СМИ появился принцип разделения между фактами и мнениями. Хорошо продавались именно факты — они давали преимущество в политике и в бизнесе, совсем как в эпоху венецианских аввизи. Кооператив, преобразовавшийся в первую деловую газету «Коммерсантъ», назывался «Факт». «Мы делаем новости» и «Новости — наша профессия» — такими были девизы главных телевизионщиков в краткий период существования российской тележурналистики. Репортер оказался самым ценным специалистом в индустрии. Его работа стоила очень дорого, иногда — жизни. Появились расследования, новостные агентства. За 10 лет российская журналистика прошла столетний путь журналистики западной. Она впитала поступательное развитие за один короткий, но высокоамплитудный взлет журналистики факта. Появление интернета и особенно социальных сетей синхронизировало российские медиаколебания с общемировыми. Российские медиа влились в глобальную технологическую семью медианародов, хоть и со своей политической спецификой. Пресыщение фактами наступило в эпоху интернета, к середине 2000-х. Главной фигурой в индустрии стал не репортер, а колумнист. Гонорар ведущего колумниста за небольшую колонку достигал размеров средней месячной зарплаты в регионе. Главным интервьюируемым стал не очевидец, а эксперт. Репортажные программы на ТВ сменились разговорами на диванах и драками экспертов в студии. Производство новостей и фактов ушло из институциональной журналистики. Теперь новости, разоблачения, репортажи и расследования быстрее и лучше производят сетевые сущности: друзья во френдленте, порожденные сетью и использующие сеть Сноуден, Ассанж, Навальный или Bellingcat. Как правило, журналистика просто не может нести экономические и политические риски, связанные с продуктом, который вроде бы еще нужен, но уже не окупается, потому что для него нет экономического механизма. Институт не может рисковать, он у себя один такой. А сетевая среда к этим рискам толерантна. Конкретный Сноуден или Ассанж может быть исторгнут или остановлен репрессиями, но это не меняет базовых свойств самой среды. На их место придут другие (пока, конечно, не изменятся настройки сети — правительства и корпорации работают над этим). Интернет производит новости бесплатно и без рисков именно за счет распределенности и сменяемости источников, чего институты себе позволить не могут. Естественно, журналистика, оставшаяся у руля в старых институциональных СМИ в завершающей фазе их существования, неизбежно оказалась журналистикой определенных мнений и вносит свой вклад в политический процесс. На Западе это привело ведущие СМИ к поляризационной возгонке. Титульные СМИ в России — к возгонке пропагандистского визга. При перепроизводстве фактов навигация обычно руководствуется наиболее рассудительными мнениями. Но при перепроизводстве уже самих мнений выигрывают — чисто по показателю обнаружимости — наиболее истерические. Можно, конечно, думать, что пропагандистский запал в ведущих СМИ (прежде всего, на ТВ) диктуется заказчиком, неким политическим режимом, который либо прямо субсидирует СМИ, либо выдает разрешение на рекламный бизнес. Но на самом деле никто и никогда не прикажет работникам медиа биться в пропагандистском раже. Это всегда их собственное инициативное профессиональное предложение и собственные ноу-хау, прошедшие через горнило конкуренции за остатки субсидий (впрочем, иногда щедрые). Если бы причина нынешнего доминирования журналистики мнений была чисто политической, это давало бы шанс на изменения. Но нет, эта причина — технологическая. И этот цикл колебания от фактов к мнениям — последний. Другими СМИ уже не будут, они будут доживать такими, какими сложились к этому моменту. Иные форматы работы с контентом существуют в сети. Они монетизируются, скорее, через социальный капитал, чем через продажу новостей. Но и там они будут подвержены возгонке интенсивностей. Просто потому, что медиа, теперь уже сетевое, производит гораздо больше новостей, чем человек может потребить. Журналистики факта больше не будет никогда.","Все, что останется от журналистики, — это пропаганда | Colta.ru",https://www.colta.ru/articles/society/26297-andrey-miroshnichenko-zhurnalistika-fakta-ne-vernetsya?fbclid=IwAR3rMSH938d771KarzVVulx3eJPKJ2KGgRoDlQgEeRPE6ydOU6Nd372YBOc,2020-12-24 08:50:42 -0500