Facebook,"Вообще, интересная сегодня жизнь у официальной Русской Православной Церкви. Им сейчас приходится и Николая-2 почитать, и одновременно его убийцу Дзержинского, и Путина, и Святую Военную Операцию, и победу великого Сталина & СССР над кем-то там на Западе, а в Патриотическом храме в Кубинке - двухмесячный новогодний фестиваль (по григорианскому календарю). А ещё ведь надо бегать, освящать высокоточные зенитные ракетные комплексы и всякое такое барахло. Сколько хлопот! А Христос как-то и затерялся в этом кровавом цирке.",Facebook,https://www.facebook.com/oleg.pshenichny/posts/pfbid02AGjSk2Zcc9SYCYGewiDsbam9QjhSm4vKk7rbb3F9oeV3R4WwthUdd5MrFcQz1Mqwl,2023-01-30 06:25:56 -0500
Facebook,"Две официальные, с самого верха объявленные причины×цели zоперации теперь наглухо забыты (запрещено вспоминать?): 1. декоммунизация Украины. 2. ""согнутая спина"" России (""Россия не может жить с согнутой спиной"")",Facebook,https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=pfbid0EnBa5fwLPsocBc36AKMmwuEaN4X8LrCgMhd6Ggz9AxEGhJKTGZs7c74SWC9MqN37l&id=100010075774814,2023-01-30 06:27:09 -0500
Facebook,"В Краснодаре семейную пару задержали из-за слов с осуждением войны, произнесенных в личном разговоре. Дело было в местном ресторане и кто-то настучал на супругов. Приехавший наряд полиции уложил их на пол, упаковал в наручники и удерживал в таком положении около часа. Полицейские прямо заявили, что задержание связанно с антивоенными высказываниями. Затем задержанных увезли в местное ОВД и составили протокол о мелком хулиганстве. Назначен суд. Важным отличием авторитаризма от тоталитаризма является то, что при первом могут запретить публичное выражение оппозиционных настроений, но личное мнение, высказываемое в приватных разговорах, никого не волнует. При тоталитаризме же наказуемыми являются даже слова, сказанные в личной беседе и не предназначавшиеся для чужих ушей. Россия движется в сторону тоталитаризма. Утешает здесь только одно: те, кто этому движению радуются, будут страдать от него не меньше своих политических противников. Ты можешь по сто раз на дню ругать Зеленского и радоваться арестам либералов, но когда ты поругаешься на лестничной площадке с соседом - например, из-за того, что его собака слишком громко лает, - то он напишет на тебя донос о том, что ты критикуешь советскую власть, и ты задолбаешься доказывать, что это не так. А если ты одобряешь планы Володина конфисковывать имущество критиков режима, то имей в виду, что и на твою квартирку тоже может найтись желающий. И что судя по происшедшему в краснодарском ресторане, «критиком режима» теперь могут объявить любого и всего лишь на основании частного заявления какого-то бдительного гражданина. Ресторан, кстати, называется «На дровах» и я бы порекомендовал жителям Краснодара и гостям города быть при его посещении аккуратными. Можно предположить, что бдительность там проявляет кто-то из официантов, гардеробщиков или менеджеров заведения. Кстати, вспомните эту краснодарскую историю в следующий раз, когда услышите рассказ ВЦИОМ о высоком уровне поддержки войны. Просто задумайтесь, насколько искренне отвечают поллстерам граждане, проживающие в такой стране. Вообще, конечно, можно по этому поводу шутить (пока ещё), но надо понимать, что сейчас в буквальном смысле слова разверзаются врата ада. All reactions:749749",Facebook,https://www.facebook.com/abbas.gallyamov/posts/pfbid02fczRxFFpwZ5tVP6jHkk4EiWYEgaPA4D3KRrAwXMue4bqiphpEyqQ9CSeHAgSkHSFl,2023-01-30 06:29:09 -0500
Facebook,"Занимает меня у Чехова один культурологический парадокс, который когда-то сформулировала замечательный критик филолог Елена Иваницкая. Парадокс этот в следующем. Мы уже привыкли к тому, что Чехова называют, с легкой руки его современников, главным образом «певцом сумерек». Как повторяли почти все пишущие о Чехове советские литературоведы, Чехов — это мир тяжелых, скучных людей, что проза его адекватно описывается собственным его железным, припечатывающим определением «скучная история», что драмы Чехова невозможно уже смотреть, потому что их бесконечно много, и, в общем, даже и читать-то его бывает скучно. Парадокс же заключается в том, что в минуту депрессии, в минуту сильной душевной тоски мы потянемся к Чехову, и он нас утешит. И в какой-то момент мы испытаем горячую, кровную благодарность ему, потому что каким-то непостижимым путем он нас из этого состояния вытащил — со своими героями, скучными перечнями отвратительных вещей, четко подобранными, всегда уничтожающими деталями, безвыходностью, с надеждой, обещанной в конце, с замечательной фразой из «Дамы с собачкой»: И обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко и что самое сложное и трудное только еще начинается. Как ни странно, это нам поможет, мы встанем и пойдем жить дальше. Самое простое объяснение заключалось бы в том, что Чехов демонстрирует нам отсутствие других сценариев в жизни. Чехов спокойно говорит нам, что других сценариев не существует, что у всех то же самое. И более того, может быть хуже. Но к счастью, число людей, способных утешаться зрелищем чужого несчастья, пренебрежимо мало. Видимо, парадокс Чехова заключается в другом. Парадокс этот заключается в том, что рядом с трагическими и смешными положениями, в которые у него поставлены люди, рядом с его постоянной смешанной интонацией жалости и раздражения, когда всех так жалко, что убил бы, рядом с этим поставлен очень мощный источник света, которого мы не видим, но только благодаря этому источнику Чехова возможно читать и утешаться. Мы сознаем, что рядом с этими людьми ходит человек, совершенный во всех отношениях, и его глазами мы видим мир таким. Чехов, вероятно, самая гармоничная фигура в русской литературе. И не случайно Толстой, который не был замечен в особой любви к коллегам, сравнивал его то с Пушкиным, то с Шопеном и всегда относился к нему с неизменной нежностью. Он мог себе позволить, когда Чехов в 1901 году навещал его в Гаспре и наклонился поцеловать, сказать ему: «А все-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы еще хуже!» И Чехов мог на это не обидеться, потому что это была любовь равных, теология равных. И я думаю, что в этом смысле рядом с Чеховым поставить некого, все остальные перед ним дети. Роскошно и разносторонне одаренный, феноменально трудоспособный, великолепно воспитавший себя, скрытный, никогда ни на что не жалующийся, идеально здоровый до тридцати пяти лет, что большая редкость для русского литератора, сильный, выносливый, памятливый, с изумительным чутьем на ритм прозы, на деталь. При этом красота, при этом успех у всех, начиная с женщин и кончая любой средой, в которую он попадал, все тут же ему всё торопились рассказать о себе. Вот это идеальная чеховская светоносность, фактически его почти идеальность человеческая, она-то и дает нам надежду. Именно благодаря ей, именно на контрасте с ней видим мы тот ужасный мир, который Чехов нам демонстрирует. Больше того, на правах этого идеального, этого нового человека он со всей прямотой дает нам полное и страшное подтверждение того, о чем мы давно догадались. Но он единственный, кто проговаривает это вслух. Эта прелестная чеховская манера проговаривать все вслух, собственно, и создает комический эффект. Чеховский юмор — это не юмор слов, это не юмор повествовательных приемов, словечек, подмеченных трагических ситуаций и т.д. Это юмор онтологический, юмор бытийственный (Чехов не зря называется родоначальником абсурда), когда всё смешно просто потому, что смешно. И это мы чувствуем очень отчетливо. И как раз удивительные чеховские комические эффекты, чеховские комические ситуации возникают оттого, что приходит здоровый, сильный, полновесный человек и показывает нам, что, в сущности, происходит, и называет вещи своими именами. Пожалуй, наиболее наглядный пример этого содержится в чеховском раннем, многими уже и забытом рассказе 1882 года «Который из трех?» с подзаголовком «Старая, но вечно новая история», в котором происходит простейшая и часто встречающаяся у Чехова ситуация: молодая, хорошенькая, со всем пылом юности описанная очаровательная девушка признается в склонности сначала одному, в надежде, что он возьмет ее замуж. А он некрасивый, у него узкий низкий лоб, вздернутый нос, редкая бороденка, которую он постоянно чешет, а когда надоедает ему чесать бороденку, он начинает чесать свое такое же уродливое жабо. Он признается ей в любви в лучших выражениях канцеляриста. Но она ему говорит: «Я должна подумать. Дайте мне два дня, и я отвечу на ваши чувства, дорогой Иван Гаврилович». После этого она бежит через парк в беседку, где ждет ее маленький, толстый, потный немец с угреватым лицом, зато барон, бросается на шею этому барону. Она: Ну что ж, как? Когда… свадьба? Он: Ведь ты не выйдешь за бедного человека? Зачем же ты заставляешь меня жениться на бедной? Она: Ты гадок! <…> Если я в тот вечер и поддалась тебе, то только потому, что <…> ты барон и богач! Получив от него полный отказ, она бежит через улицу к тому, кого действительно любит. Это молодая красивая «первая скрипка» — красавец, атлетически сложенный, собирается спать. Она стучит к нему в окошко, кричит: «Я гадкая, противная, нехорошая… Я такая, которую нужно презирать, ненавидеть, бить…» — убегает домой и пишет Иван Гавриловичу письмо с согласием, после чего следует фраза, которая, собственно, и делает рассказ смешным: И ровно в