уэлла? О: «Дозоры» – часть общей картины России 2000-х годов, где дискуссия о допустимости зла во имя бОльшего добра существовала на фоне, например, Чеченской войны или политического ужесточения. Сами по себе они логично укладываются в мировые тенденции – что и подтверждает их зарубежный прокат. Но моя книга вся – о восстановлении этого неучитываемого до сих пор контекста. Между прочим, «Джокер» не оправдывает зло, лишь тщательно его анализирует. «Малифисента» же тем более не оправдывает зло его честностью, а предлагает пересмотреть понятие «зла», избавив социум от некоторых многолетних фобий – допустим, мизогинии. Аналогом в России была бы реабилитация Бабы Яги и Кощея, уже начатая «Последним богатырем» (об этом тоже пишу). В любом случае, «Ночной дозор» совсем о другом. Дальнейшее читайте в книге, не стану ее пересказывать. В1: Нет ли тенденциозности в отборе фильмов? Потому что в шуме можно разглядеть любые узоры. Были ли какие-то фильмы, которые не укладываются в вашу картину, вы их не включаете, а стоило бы для чистоты? В2: Неприятный ракурс: критикуете ли вы в книге роль Роднянского в популяризации, например, "Девятой роты"? О: Не в «популяризации», а в создании, он же ее продюсер. Ни для кого исключений я не делаю, абсолютное большинство популярных фильмов описываю и анализирую (не 100%, потому что это нереально, но самые важные - да). Дружба с кинематографистами для критика, конечно, штука рискованная, но она не может быть поводом для умолчаний. Мне кажется, о «Девятой роте» и других фильмах Роднянского я написал так же честно и полно, как о других блокбастерах путинской поры. Тенденциозности стремился избегать изо всех сил. Получилось или нет, оценит читатель. В: Вы в своей книге пишете про фильмы, которые легли в основу путинской идеологии. При этом не раскрываете ее сути. Однако некоторые фильмы были сняты до прихода к власти Путина и их сложно заподозрить в какой-либо ангажированности. Не могли бы вы более чётко сформулировать, в чём по вашему мнению заключается идеология Путина? О: Книга посвящена попыткам ее сформулировать. Если в двух словах, то это культ силы, милитаризм, патриархальные устои, культивирование ксенофобии, ностальгия по СССР, алармизм, недоверие к прогрессу, зацикливание на прошлом и отсутствие образа будущего. Что до ангажированности фильмов, то об этом речи нет вовсе. Многие режиссеры, сценаристы и продюсеры искренне, вне всякого Путина, разделяют эти тезисы (как и многие зрители). Пропагандистскими же они часто не задумываются, а становятся в процессе своей экранной жизни – как это бывало в истории не раз и не два. Три САМЫХ НЕПРИЯТНЫХ вопроса формулирую сам по следам присланных в личку обвинений (бывших) коллег. В: Как можно обвинять режиссеров или продюсеров в том, что они снимают на деньги государства в РФ, если моя же книга была издана на деньги вашингтонского института Кеннана? О: Ни словом не обвиняю никого в том, что взял «не те деньги». В авторитарной системе любые деньги (тем более на кино) даны либо государством, либо с его разрешения. Это кристально ясно. Речь исключительно о содержании фильмов, о том, что и как они сообщают. «Брат-2», ставший идеологической колыбелью путинизма, снимался «на свои». Антитоталитарные «Левиафан» или «Волконогов» – на государственные. И что? И ничего. Что до института Кеннана, то я сам подался на их грант. Он очень помог в долгой и сложной работе над книгой. Замысел книги мой, название (они и не в курсе) моё, каждая буква и строчка внутри – моя, американцы книгу пока не читали и не видели. Им показалась интересной и важной тема исследования. Никаких причин стесняться этого я не вижу. При этом издали книгу вовсе не американцы, а «Медуза», никак не связанная с институтом Кеннана. Если бы меня с моим «иноагентством» не лишили возможности работать в России, я с огромной радостью выпустил бы книгу там. Но я счастлив, что благодаря «Медузе», ее прочтут по всему миру. В: Но ведь ты сам зарабатывал, работая на путинское государство, а теперь обвиняешь других. Двойной стандарт? О: Я действительно приходил еженедельно на Первый канал, вел программы на радиостанции «Маяк», работал экспертом в Фонде кино (кстати, эта работа никогда не оплачивалась), параллельно работая на «Афишу», «The New Times» и «Медузу». Об этом в моей книге говорится отчетливо – на первых же страницах, и на последних еще раз. Интересным и значимым мне всегда казались содержание работы, а не сама площадка. Все те же фильмы я разбирал с точно тех же позиций и двадцать, и десять, и пять лет назад, и за месяц до вторжения. Обширные цитаты из старых публикаций включены в книгу. В: Не является ли книга «Плохие русские» актом отмщения за потерю привилегий и сведением счетов? О: Нет. Ни к одному из тех, о ком я пишу, у меня нет личных претензий. К некоторым людям есть, но о них я как раз не писал. А о многих, кого уважаю и считаю своими товарищами, написал наверняка для них неприятные вещи – потому что честность для подобного проекта жизненно необходима. Что до отмщения, то никакого значимого вреда подобная книга причинить нынешним кинематографическим бенефициарам войны не может. Не говоря уж о том, что ее мишень – не люди, а фильмы, художественные образы и выросшая из них идеология. Понимаю, что сейчас всех раззадорю и пойдут по-настоящему злые вопросы… Но их вы мне зададите уже на встречах, которые начнутся с середины сентября (Даугавпилс-Кишинев-Ереван-Тбилиси-Рига и т.д., полный список в первом комментарии). Спасибо за интерес к книге! Это очень важно и ценно для меня.