, что цель войны для России — изолироваться, отрезать себя от Запада. Что случится с культурой, с культурными институциями — смогут ли они как-то восстановить неформальные связи с внешним миром или действительно произойдет разрыв, глобальная внутренняя перестройка? — Это очень трудно предвидеть. Но скажу так: уже в начале 1990-х годов, когда я приезжал в Россию с докладами, то видел местную прогрессивную тусовку, люди из которой очень часто говорили мне: «Что нам это западное искусство? У нас свой контекст». У них уже тогда была оборонительная позиция в отношении Запада. Запад был для них колониальная сила, которая навязывает свои критерии и систему оценок. Защитный механизм возник сразу: он был заметен уже в Перестройку, уже в последние годы Советского Союза. Поэтому я к нынешней ситуации отношусь двояко. Ну да, жаль, что разрываются связи. Но думаю, что они разрываются не только потому, что в эту сторону пошла официальная политика. Эти защитные механизмы, которые в принципе работали всегда, просто усилились. И, мне кажется, они будут усиливаться и дальше. Множество людей — сознательно, подсознательно, полусознательно — получают удовольствие от ощущения изоляции. В течение длительного времени их раздражало, что успех в России в значительной степени измерялся успехом на Западе. В этом ощущался колониальный характер русской культуры. Теперь это ушло. Успех на Западе невозможен. Успех в России остался единственным критерием. И, я думаю, у многих это вызывает удовлетворение. Даже если человек в этом не признается. Мы поймем этот период русской истории, только когда он закончится. А закончится он через пару лет — это понятно. Он не будет длиться долго. И когда это случится, мы увидим, какие люди и сколько в России заработали на уходе западных корпораций из страны. На Западе этот уход в основном воспринимается как удар по российской экономике. Но изнутри, как мне кажется, он воспринимается как шанс на перераспределение собственности в свою пользу. Изоляция, породила много заинтересованных в ней лиц. И это не только государство — это частные интересы. Кажется, это только один из множества примеров разной оценки одной и той же ситуации в России и на Западе. — В Европе и на Западе в целом основное противостояние происходит между глобализмом и национализмом. Западное общество расколото между теми, для кого глобализация — шанс, и теми, для кого она — угроза. И США в этом смысле расколоты, может быть, даже больше других. Этот же раскол мы увидим и в России, где он будет сформулирован еще более явно и четко. Это будет раскол между людьми, которые хотят реглобализации России, и теми, кто захочет заработать — что угодно: деньги, успех — в деглобализованной России. Сейчас период войны. Он закончится по своей собственной логике. Мы знаем, что войны заканчиваются, когда обе стороны истощаются. Сейчас Россия думает, что Запад истощится раньше. Запад думает то же про Россию. При таком раскладе война будет продолжаться. Но когда все наконец поймут, что истощились, — война закончится. После этого режим в России сменится, потому что в России режим не может пережить проигранной войны. А война уже проиграна. Это вопрос пары лет. Что вы думаете об антиглобалистской риторике, которую используют российские официальные лица? Об их стремлении возглавить некую антизападную коалицию и одновременно утвердить какой-то собственный, «национальный» способ существования? — В Америке это вообще не является частью дискуссии о России. Здесь Россия рассматривается как слабая страна, которая не по чину берет и в этом качестве является опасной. Каким образом она оправдывает то, что не по чину берет, здесь никого не интересует. Как объяснить, что у кого-то больше претензий, чем реальных возможностей? Что касается вашего вопроса о колониальности, то он имеет смысл. Я сейчас пишу статью о русском империализме и прочитал многих настоящих евразийцев, авторов начала XX века. В том числе [Николая] Трубецкого, который просто очень хороший автор. И остальных, которые менее хорошие. И должен сказать, что вот эта идея — «Россия должна стать во главе антиимпериалистического мирового движения» — есть уже у Трубецкого. Вместе с тем евразийцы в 1920-е годы были против НЭПа: все считали, что он приведет к экономической оккупации Западом России. Для них важнее всего была политическая и культурная автономия. В разговоре об «особом пути» России часто упускают из виду, что в политическом смысле она свой особый выбор уже сделала — выбрала коммунизм. Не надо забывать, что западные страны так или иначе выбрали фашизм. Так что, если на Западе происходит преодоление фашизма, в России сейчас — преодоление коммунизма. Это два абсолютно разных процесса. В Европе национализм [для либерального большинства] маркирован негативно: он связан с фашизмом. Во всей Восточной Европе национализм маркирован позитивно, потому что он представляет собой сопротивление коммунизму. Эти две разные маркировки национализма являются источником многих неясностей и путаницы в современной политике. Здесь, на Западе, когда говорят о национализме, вспоминают Гитлера. На Востоке, когда говорят «национализм», вспоминают героическое сопротивление органам КГБ. Освободительный национализм. — Да, но не только. Это национализм против коммунизма. То есть национализм против интернационализма, космополитизма. Что означает, что восточно-европейский национализм во всех его формах находится справа по системе западного политического расклада. Заметьте, что между коммунистами, социалистами и либералами на Западе нет никакой сущностной разницы, они, по сути, слились в одну партию. В Америке это просто the Left. Они покрывают весь спектр глобалистских установок — от либеральных до коммунистических. В то время как the Right — это фактически антиглобалистские партии, глядя на которые, многие сразу видят Гитлера. В восточной Европе такого расклада нет. Там и либеральный глобализм считается чем-то вроде коммунизма, с которым надо бороться во имя национализма. Это хорошо видно в Польше, в Венгрии. В России на этом фоне существует некая идеологическая неясность. Россия, как вы правильно говорите, все время пытается что-то «возглавить». Желание «возглавить» — это всегда либерально-коммунистическое желание. Идея «возглавить» в современном мире всегда тянет тебя налево. В России сталкиваются два желания: «отделиться» (направо) и «возглавить» (налево). Может быть, отделиться — тем самым показав пример, — а потом «возглавить» тех, кто отделится дальше? — Да, сначала отделиться, а потом возглавить. Как Ленин в свое время — отделился от социал-демократии, а затем возглавил революцию. Проблема в том, что только первая часть сделана — Россия «отделилась». Я думаю, что и потом, когда наступит мир, назад дороги не будет. Россия отделилась навсегда. Можно будет налаживать связи, но не более того. «Возглавить» точно не удастся. Мир очень изменился, Россия возглавить ничего не может. Будущая российская политика будет очень традиционно расколота между теми, кто будет рад, что отделился, — и теми, кто все еще стремится «возглавить» что-то большее. Это будут два полюса российской культурной политики после войны.",Борис Гройс. Интервью - Журнал «Холод»,https://holod.media/2022/12/12/boris-grois-interview/?fbclid=IwAR1g_Ah_QTVt_Nd_20omyrtZZC0soxEzMgEC2P9aXmWtR0FZIF4-sYyTZyU,2022-12-24 01:21:24 -0500