«НЕУЖЕЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО КОГО-НИБУДЬ... - Николай Подосокорский | Facebook
May 25, 2024 06:33
Захотелось повторить стишок – кто бы знал,... - Tatiana Voltskaya | Facebook
Захотелось повторить стишок – кто бы знал, почему… * * * Посадили Алёшу, посадили Илью, Посадили Максима — и вошли в колею, Позабытую было — не на век, а на час, Но попали ногами — и опять понеслась. Посадили Ивана, посадили Петра, И к Роману, и к Свете приходили с утра, Посадили Кирилла, Юру, Славу, Мусу, И Азата, и Аллу — и зима на носу. Посадили Карину, Яна и Зарифу, Александра, Егора — от бессилья реву. Посадили Андрея, только праздновать рано — Если всюду измена — смута не за горами, И не думайте, черти, приникая к делам, Высший суд не Басманный — отольётся и вам. 2021
Захотелось повторить стишок – кто бы знал,... - Tatiana Voltskaya | Facebook
May 25, 2024 06:32
Abbas Gallyamov - ДЕМОКРАТИЧНОСТЬ vs УПРАВЛЯЕМОСТЬ НАСТОЯЩИЙ... | Facebook
Ещё один фрагмент статьи вашего покорного слуги из сборника «Проект «Транзит», выпущенного Фондом «Свободная Россия»: «Для успеха реформ необходимо будет сохранить управляемость страной - причем речь тут идет не только об отношениях между центром и регионами, но и о распределении властных полномочий на общенациональном уровне. Сделать это будет очень непросто, потому что сохранение управляемости будет противоречить естественно доминирующему после падения авторитаризма желанию максимально ослабить политцентр. Надо иметь в виду, что после смены режима говорить от имени напрочь дискредитировавших себя при Путине государственных институтов будет совсем непросто. В любом конфликте федеральной бюрократии с представителями гражданского общества, СМИ, интеллигенции, российскими регионами, Украиной, мировым сообществом и так далее общественное мнение будет всегда на стороне последних. Буквально все будут исходить из презумпции виновности государства - даже значительная часть чиновничества. У последнего в буквальном смысле слова комплексы появятся. Этот момент станет самой опасной ловушкой, которая возникнет на пути российского правительства и российского общества. Соблазн вылечить головную боль с помощью гильотины будет очень велик. Число желающих не просто разогнать опостылевший путинский истеблишмент, но и разгромить само здание, в котором тот заседал, будет огромным. Это будет примерно как вековая любовь крестьян к погрому барских усадеб. Отстаивать легитимные интересы государства в такой атмосфере будет очень сложно. Ключевой вопрос, на который предстоит ответить будущим российским реформатам, - это то, насколько централизованной должна быть следующая политическая система страны. С одной стороны, если социум хочет избежать возрождения авторитаризма, то естественным представляется максимальная децентрализация и создание многочисленных противовесов главному субъекту властвования. С другой стороны, россияне привыкли к «сильной руке» и если долго не будут её видеть - тем более, если её отсутствие совпадёт по времени с падением уровня жизни - они вновь могут её возжелать. Тогда возникнет риск появления нового Путина, требующего «наведения порядка». Чтобы избежать подобного сценария, ощущения «безвластия» в стране возникать не должно. Для этого придётся сохранить сильный политический центр, обеспечив, однако, за ним строгий демократический контроль - задача не из легких. Чтобы понять, о чем идет речь, имеет смысл сравнить два государства, между которыми у нас принято ставить знак равенства, в то время как делать этого ни в коем случае нельзя. Речь о США и Великобритании. В поиске оптимального соотношения принципов демократической представительности и управленческой эффективности они пошли совершенно разными путями. Американцы предпочли децентрализовать систему, положив в её основу принцип сдержек и противовесов; англичане - поставили во главу угла идеалы управляемости. В разгар финансового кризиса 2008 года председатель британского казначейства Элистер Дарлинг, только что одобривший выдачу правительственных гарантий местным банкам, публично рассуждал о том, как он рад, что «в отличие от многих зарубежных коллег у меня есть полномочия принимать такие решения, - невзирая на несогласие Банка Англии - без необходимости запрашивать разрешение парламента». (Tony Wright, British politics. Oxford University press, 2013, p. 52) Бывший американский посол в Британии Раймонд Зейтц описывал всё это следующим образом: «Вспоминая расколотую, фракционную американскую политику, приезжающий в Британию житель США с удивлением видит, насколько свободно чувствует себя британское правительство. Когда я только начинал здесь жить, в 70-е годы, мне понадобилось немало времени, чтобы осознать, что правительство Великобритании, опирающееся на простое большинство в нижней палате, вольно делать то, что считает нужным. <…> Я искал конституционные сдержки и институциональные противовесы, которые могли бы ограничить власть британского правительства, но не мог их найти». (TonyWright, British politics. Oxford University press, 2013, p. 12-13) В США дело обстоит ровно противоположным образом. Вот что, например, писал об этом в своей знаменитой статье «America in decay» Фрэнсис Фукуяма: «Институциональным приоритетом США, опирающимся на давнюю традицию недоверия к правительству, характерную для этой страны, стало формирование и развитие институтов, ограничивающих государство, - таких как суды и законодательные органы». Автор подробно рассказывает, что те правительственные функции, «которые в Европе реализуются усилиями бюрократического аппарата, управляемого исполнительной властью, в Америке исполняются судами и законодателями». Рассуждая об американском государственном устройстве, Фукуяма использует понятие «ветократии». Он пишет, что США исторически были зациклены на формировании системы сдержек и противовесов, что в итоге и привело к заметному снижению эффективности государственной машины, временами напоминающему паралич. Исследователь противопоставляет Америке Британию: «Полной противоположностью является так называемая Вестминстерская система, которая развилась в Англии в годы, последовавшие за Славной революцией 1688 года. Она является одной из наиболее решительных в демократическом мире и в чистом виде содержит очень мало ограничителей. По крупному, у жителей Британии есть только один серьезный формальный инструмент, с помощью которого они могут ограничивать всевластие своего правительство - право время от времени избирать парламент (традиция свободных СМИ - это еще один серьезный - неформальный - ограничитель). Во всем же остальном система не столько распределяет власть, сколько концентрирует её. Чистая Вестминстерская система имеет только одну всемогущую законодательную палату - ни отдельного президента, ни сильной верхней палаты, ни писанной конституции, на предмет соответствия которой суды могли бы проверять действующее законодательство, ни федерализма, ни конституционно закрепленных полномочий местного самоуправления. Плюс к этому - мажоритарная избирательная система, которая будучи помноженной на сильную партийную дисциплину, воспроизводит двухпартийную систему и уверенное парламентское большинство». (Foreign Affairs, September/October, 2014) Говоря о полномочиях первого лица в Америке, нельзя не процитировать ее бывшего президента Гарри Трумэна: «Я только тем и занимаюсь, что целыми днями пытаюсь убедить людей сделать то, что они, на самом деле, должны делать без меня. Это единственное право, которое у меня есть». Комментируя избрание генерала Эйзенхауэра президентом, Трумэн сказал: «Бедный Айк, он сядет за стол и начнет командовать: сделайте то, сделайте это… и ничего не будет происходить. Это ведь неармия». (цит. по A.Brown The myth of the strong leader. Political leadership in the modern age., Basic books, 2014, p. 15) Я позволил себе столь длинные цитаты, потому что считаю крайне важным донести до российской аудитории мысль о том, что проблема является гораздо более глубокой, чем выбор между демократией и ав