Россияне часто говорят: «но нас ведь тоже оккупировали! Диктаторский фашистский путинский режим оккупировал. Медленно удушил. Сварил, как ту лягушку». ОК. Даже не буду спорить. Но вопрос тут только один: – а кто тогда освобождать Россию из-под оккупации будет? – Украина? Нет. Столько жизней уже положено… – Западные союзники Украины? Ага. Разбежались… Или ещё есть иллюзии? – Само рассосется? Хм… Возможно… Но сколько для этого ещё должно погибнуть украинцев? Да и тех россиян, что не замечают войны. Или даже против войны. Сколько? Не Украина напала на Россию. А мы, Россия, – на Украину. Не СССР напал на гитлеровскую Германию (при всём том вполне дружеском хороводе вплоть до 22 июня 1941), а нацистская Германия на СССР. Поэтому сравнение добровольческих российских сил сопротивления, что воюют на стороне Украины, с армией Власова абсолютно некорректно. Более того, это классический приём, месседж, усиленно разрабатываемый кремлевской пропагандой. Если уж так нужны исторические аналоги, – то движение российского сопротивления близко к армии французского сопротивления генерала Де Голля времен Второй мировой. Что сражалась и с германскими нацистами, и со своим, французскими коллаборантами. Украина поддерживает российских добровольцев. Вдумайтесь: большая часть донатов для российских сил сопротивления приходит от… раз-два-три – вы правы. ОТ УКРАИНЦЕВ. Не от россиян, находящихся за пределами РФ. Не от российских якобы оппозиционных сил, находящихся за пределами РФ (тут есть исключения, о них уже говорил ранее). ОТ УКРАИНЦЕВ. Понятно, что подход украинцев здесь основан на совершенно прагматичных соображениях. Но разве российской оппозиции от этого не должно быть менее стыдно? Нет уж. Стыдно. Да. И ещё раз. Кто Россию от оккупации освобождать будет? Честно говоря, я не знаю, как это будет и будет ли вообще. Но мы хотя бы пытаемся… Надо поддерживать. Предлагаю вам глянуть на этот короткий разговор Евгении Чириковой с одним из российских добровольцев на стороне сил сопротивления. Но нет для нынешней «оппозиции» вопроса актуальнее, чем осуждение Трампа каким-то там судом. Не то, как наладить финансирование сил сопротивления обсуждаем. Не то, как безопасно помочь героям с рекрутингом. А как вот это скажется на выборах в Штатах. И как возможный результат этих выборов возможно скажется на возможной поддержке Украины. А завтра найдется другой повод пообсуждать другие возможные возможности. А в Харькове этой ночью опять убивали. А Киев этой ночью опять бомбили. Но у нас – Трамп. PS. Мы с друзьями – единомышленниками сделаем всё, чтобы сломать этот «заговор молчания».
Кто Россию от оккупации освобождать будет? - ЭХО
June 01, 2024 02:14
«Хочу сказать. Ларина» с Александром Морозовым - ЭХО
Есть наивное представление, что есть какой-то воображаемый Запад, который может взять и одним ударом разнести всё. Нет, это не так. Возможна операция средней успешности в отношении очень слабого государства или государства, в котором партизанская власть установилась. Но нет никаких наивных представлений о том, что кто-то может разгромить, например, Индию, или Пакистан, или даже Иран, а тем более Российскую Федерацию, обладающую ядерным оружием…
«Хочу сказать. Ларина» с Александром Морозовым - ЭХО
June 01, 2024 02:13
«2024» с Борисом Вишневским - ЭХО
Проблема этой византийщины в том и заключается, что любые перетасовки возможны в любой момент по принципу: «Король лакея своего назначил генералом». Вот любого лакея завтра могут назначить генералом, зампредом по безопасности, в Госсовет, еще куда-нибудь, вице-премьером, министром, даже премьером могут. Это не контролируется обществом никак. Более того, общество встречает это с полным равнодушием…
«2024» с Борисом Вишневским - ЭХО
June 01, 2024 02:13
Прицельная стрельба по несогласным гражданам - ЭХО
Прицельная стрельба по несогласным гражданам, политикам и медиа из крупнокалиберного политического пулемёта «иностранный агент» продолжилась в прежнем режиме после небольшой паузы. Задачей пулемётчика является максимально возможная общественная изоляция людей и медиа, попавших в прицел. Внешне всё соответствует планам конструктора пулемёта и пулемётчика. Но есть нюанс. У каждого попавшего под огонь политика, медиа, активиста есть аудитория. Сторонники, слушатели, читатели, просто родственники и знакомые. Политические пули, направленные в человека или организацию, рикошетом попадают в самые разные сообщества. Все эти люди – избиратели. Все они получают моральные ранения, которые каждый из них переживает по-своему, но в равной степени критично по отношению к пулеметчику и конструктору пулемёта. Число людей, задетых этими политическими пулями, растёт после каждой пулемётной очереди. В реестре персональных целей – сотни. В зоне поражения – миллионы. И эта зона постоянно расширяется. В России после каждого иноагентского решения минюста растёт аудитория людей, задетых властями за живое – за личные и политические симпатии, за уважение к автору, журналисту, изданию. Большинство этих людей непубличны. Но это реальные живые люди, по которым бьёт рикошетом государственный пулемёт. Эти отметины не забываются. Они оставляют в душе и памяти людей чувства несправедливости, возмущения, отторжения. Такие чувства, как это модно сейчас говорить в правоохранительной среде, – длящиеся. Пуля пролетела, а чувства остались. Устойчивые чувства. Так в обществе накапливается энергия сначала несогласия, потом протеста. Будучи загнанной глубоко в личные разговоры и размышления, эта энергия пока не обнаруживает себя публично. Она не проявляет себя никаким открытым движением. Так будет продолжаться до тех пор, пока задетые рикошетом аудитории будут ощущать себя меньшинством. На это чувство меньшинства и рассчитывают пулемётчики. Меньшинство считается с большинством. Меньшее – с большим. Но с каждой пулемётной очередью меньшинство прирастает новыми аудиториями. И количественное соотношение постепенно меняется. Капля камень точит.