оторые форматируют его сознание. То есть это был такой первый Путин. Ему важно было высказаться. На самом деле им очень трудно управлять. Вот что бы ему ни говорили… Вы думаете, что так было запланировано, что он зашел от Рюрика, от Адама и Евы? Нет, это его попытка донести то, что он считает важным, он не понимает, интересно это американцам или нет — это интересно ему, понимаете? Он этим живет сейчас. Кстати, для меня интервью было довольно важным. Я вообще бы всем рекомендовал найти время посмотреть. Это не для того, чтобы узнать что-то новое. Мы должны понимать, что с нами происходит, что нас ждет. То есть он этим живет сейчас. И он говорил в удовольствие, не для того, чтобы произвести впечатление. Ему надо было высказаться. Это первая такая голова, задурманенная на самом деле не своими, очевидно, идеями, она как бы доминирующая. Ей дано было много возможности поговорить. Очевидно, что есть очень узкий круг людей, который окормляет семью, потому что поразительное совпадение фразеологическое недавнего интервью Воронцовой и его. Мой слух-то натренированный, он все время выхватывает базовые, ключевые фразы. Например, о человекоцентричном характере русской культуры. У нее это звучало таким странным, непонятным куском и у него таким же странным куском и буквально в одних и тех же выражениях. Это означает, что, как в «Семнадцать мгновений весны» между Штирлицем и генералом: «Значит, мы кормимся из одной столовки». Значит, их окормляет одна идеологическая столовка. То есть и туда, и туда тексты пишут один люди. Д.ЕЛОВСКИЙ: Семейный подряд. Это дочка Путина — Воронцова, если кто-то не понял из наших зрителей. В.ПАСТУХОВ: А дальше появляется в середине интервью вторая голова — это голова обиженная. Я увидел новое. Это образ варвара. Он реально ассоциирует себя с варваром, а Запад с рушащимся Римом. И у него обида на этот Рим-Запад, — обида варвара, который привык жить по понятиям. И в некотором смысле он в своих примитивных родоплеменных агрессивных понятиях более наивен и более честен, если можно так сказать, в своем желании убивать, делить добычу, договариваться только с сильными. То есть весь этот потенциал примитивной родоплеменной культуры. Он при всем при том имеет эту положительную черту — он такой, откровенный, он не скрывает своей насильственной сущности. Он предполагает, что его партнеры должны ответить такой же откровенностью. А его партнеры в его представлении его постоянно кидали, потому что они все опирались на какие-то непонятные ему крючки, процедуры цивилизации, которыми они вертят, как хотят (что на самом деле правда). И поэтому он, действительно, считает что по понятиям они неправы. А самое смешное, что они, действительно, по понятиям неправы. Проблема в том, что они живут не по понятиям, а он не по понятиям жить не умеет. И он искренне хочет разрушить этот лживый мир не понятийный, потому что в его представлении этот мир насилия - он гораздо честнее и лучше. И всегда был этот момент обиды, но он никогда не был доведен до ощущения своей идентичности с каким-то Аттилой новым, который пришел и на каких-то переговорах его консулы кинули на деньги и на земли. Вот это была как бы вторая голова. И здесь понятно, что эта обида углубляется. Если его мозг сейчас полностью мифологизирован, то его душа купается в этом чувстве обиды, мести, и из этого ему уже не вырваться, а если не вырваться, то нам всем не вырваться. И, наконец, самое интересное для меня — собственно, ради этого слова все и писалось, — это реально последние 10 минут интервью. Тут он появляется настоящий. Как в «Убить дракона»: Третья голова, она самая страшная. То есть здесь появляется прежний трезвый, абсолютно рациональный Путин, такой, каким он сидел в приемной у Собчака, и к нему приходили силовики, авторитеты, представители научных сообществ, бизнесмены. И он сидел и рулил. И он такой, разводящий. Вот это разводящий, мозг которого работает как вычислительная машина, почти как квантовая, которая ищет выход. Эта третья голова, она прекрасно отдает себе отчет в том, во что она вляпалась, и она лихорадочно ищет выход из этого положения, она хочет поставить какую-то точку. Но она хочет поставить точку на своих условиях. И здесь она искрит, пытаясь передать сигнал той части — тут я согласен с Венедиктовым — американской элиты, которая, возможно, придет вместе с Трампом. Это сигнал такой: «Если договоримся, я больше не кину. Мне многого не надо. Уважьте мои интересы. Вот тут и тут, как говорится, Северный морской порт берем, речной оставляем. Нефтебаза — наша, бензоколонки — ваши». Но вопрос в том, что он не понимает, что ему никто не верит, но он это предлагает. Эта часть была крайне интересной, потому что она показывает, что он всё понимает. Он на самом деле всё понимает. Д.ЕЛОВСКИЙ: Интересно, как вы думаете, какая реакция была, собственно говоря, у человека, который, судя по всему, и отправил Такера в Россию? Что обо этом всем может подумать господин Трамп? В.ПАСТУХОВ: Я считаю, что там реакция всегда в любом случае позитивная, то есть на эмоциональном уровне. Потому что они психологически и этически, что очень важно, одной крови. Но у нас существуют какие-то совершенно иллюзорные представления зачастую о Западе. Они никакого отношения к реальности не имеют, они литературные, они выношенные годами наших внутренних рефлексий о том, что где-то есть лучше, где нас нет. Нас нет на Западе (какое-то время не было), поэтому там было лучше. И у нас есть некое представление о Западе, как о месте, где торжество законов, где, безусловно, работающая демократия, где живут люди принципов. А это такое же живое общество, в котором идет постоянно борьба насилия — ненасилия, правды — лжи, подлости — честности. И там масштаб просто другой. И часто просто борьба заканчивается иным результатом, чем у нас. Но там есть огромное количество людей, которые используют те же практики, которые использует Путин, поклоняются этим практикам, но у них просто эволюционно получилось так, что у них больше ограничений, чем у Путина. Но существенной разницы между ними нету. Я рассказывал не раз, что когда я переместился на Запад, у меня в какой-то момент в жизни была адвокатская практика и там. И я столкнулся с некой когнитивной проблемой — с теми русскими клиентами, которые стали решать свои проблемы в юридической системе Великобритании. Русский человек, приезжая туда, он считает, что солгать в суде — это проще простого. А вот в личных отношениях это тяжелее. Потому что у нас ложь в своем понятийном кругу воспринимается плохо. Такого человека знают, изолируют. И в общем, это не по понятиям. А вот соврать государству — это… Ну, что такое государство, господи!? Это чужеродный отросток. Он создан для того, чтобы ему врать, обходить, хитрить. Вообще в этом смысле русский мозг криминален. И когда эти люди попадают на территорию Запада, — про весь Запад говорить не буду, буду говорить о том куске, который я наблюдал, — они пытаются поступать точно так же. И в конечном счете оказываются в очень затруднительном положении. Почему? Потому что действует обратная формула. Потому что ложь в частной жизни здесь распространена ничуть не меньше, если не больше, чем в России. Голсуорси когда-то про Великобританию написал непопулярный в этой стране роман, не «Сагу о Форсайтах», а «Остров фарисеев». Ну, и как-то не зашел этот роман Нобелевского лауреата. Вообще Голсуорси не очень любят в Великобритании. А вот ложь публичная, особенно в институтах, в суде, она жестоко наказуема. И наши люди попадаются всё время на эту вилку. Поэтому когда вы меня спрашиваете про Трампа, для меня Трамп — тот же Путин, только выращенный в других условиях. То же семя, но высаженное в абсолютно другую почву. Поэтому у них никакой проблемы во взаимоотношениях, кстати, нету. Проблемы возникнут в следующем. Трамп полагает, что он будет договариваться только с одной головой, той, третьей, которую я обозначил, этой головой питерского авторитета. А в реальности ему придется разговаривать со всеми тремя головами — головой одурманенной уже мессианскими идеями и головой глубоко обиженного варвара. И поэтому он-то думает, что у него разговор будет — он же нормальный такой строитель, прораб: мат-перемат, кто кого, по рукам и разбежались, — как на стройке какого-нибудь отеля в Лас-Вегасе, где он на всех наорал, всех покидал, выбрал сильного, с ним договорился... А у него так не получится. И вот тогда обижен уже будет Трамп. А обиженный Трамп будет опираться на государство, чуть более могущественное, чем то, на которое может опереться Путин. Поэтому у них сейчас восприятие идет, как в медовый месяц намечающийся. Подготовка к свадьбе. А вот дальше как пойдет — бабушка надвое сказала.",Andrey Malgin - Довольно точный анализ путинского интервью... | Facebook,https://www.facebook.com/avmalgin/posts/pfbid02TD5BJ65oTowsU8Y8o6yMM6d6hQ8zsjBCkesXDurCDenL45NckaC3C2EvFg4frZtnl,2024-02-14 02:11:38 -0500