Приговоров к тюремным срокам за политику... - Maria Phillimore-Slonim | Facebook,"Приговоров к тюремным срокам за политику всё больше и больше, а тюрьмы и колонии не резиновые. В связи с этим у меня закралось крамольное подозрение: а что, если уголовников утилизируют, отправляя их на войну, еще и для того, чтобы освободить места в тюрьмах?",Приговоров к тюремным срокам за политику... - Maria Phillimore-Slonim | Facebook,https://www.facebook.com/maria.phillimore.1/posts/pfbid02ubPUyat7fcTXhAY6A8ACjoF7sSMHP89eqeB7zQrBCaZT1Wt1ecUCsKXqLW9s3rj2l,2023-05-14 06:17:33 -0400
"Anna Narinskaya - ""Враг коварно напал на наши самолеты, мирно... | Facebook","""Враг коварно напал на наши самолеты, мирно бомбившие его города."" Карел Чапек (напомнили)","Anna Narinskaya - ""Враг коварно напал на наши самолеты, мирно... | Facebook",https://www.facebook.com/anna.narinskaya/posts/pfbid031MgQJiV9ZxMxUFWuw57vbN6g4mQv1z9S9i76fpthpBELvaj7pmbmEF1o4HDcKeTzl,2023-05-14 06:18:31 -0400
"Alexander Hotz - Спор о Шендеровиче. Сначала мне казалось, что он... | Facebook","Спор о Шендеровиче. Сначала мне казалось, что он оговорился.. В самом деле, ну какие “наши мальчики”? С кем он себя идентифицирует, кого считает “нашими”? (“С кем вы, мастера культуры?”) Для меня “наши мальчики” - это украинцы, которые сейчас спасают будущее Виктора Шендеровича и его возможность жить в нормальной европейской стране (если такая возникнет) на месте преступной империи. Они “наши” не по паспорту или происхождению, а по сути того, что они спасают мир от имперского зла, спасают ту самую “культуру”, на которую всё время ссылается Шендерович. И выставлять претензии собственным спасителям - как-то неуместно. Но после нескольких интервью стало понятно, что это не оговорка. Желая победы Украине, он не хочет упрощать картину мира (как он говорит). “Эти ваньки” - тоже жертвы режима, который гнобит не только соседей, но и своё население. Я привожу слова по памяти из недавнего интервью на “Дожде”. Да, они “тупые” и “неразвитые”, они верят, что пошли “воевать с фашизмом”, украинцы имеют полное право убивать их на поле боя”. “Я радуюсь числительным российских потерь, - говорит Шендерович, - но не могу радоваться, что какого-то конкретного ваньку разорвало в клочья”. “Потому что умирает не просто негодяй, а умирает бывший мальчик, школьник, у которого была первая любовь, умирает его доброе прошлое” (и т.д.) Действительно, возникает коллизия между свободой слова (условием профессии) и уместностью оценок в военное время. Думаю, что в этом суть проблемы. Традиционный гуманизм противоречит “логике войны”. Нельзя жалеть врага во время драки. Этика мирного времени сегодня не работает, потому что “дегуманизация” врага, его “расчеловечивание” (в широком смысле слова) - это элемент будущей победы над империей зла. Невозможно воевать и побеждать, видя в оккупантах “полноценных людей”. Для Украины они “ваньки” и “русня”, которые напали на людей и которых надо уничтожить, “как бешеных собак”. Это неприятно слышать гуманистам, потому что “расчеловечивание” противоречит сложной картине мира, в которой они привыкли жить. Действительно, война предлагает упрощение, вид особой психологии, которая является средством внутренней мобилизации. Не понимать природу языка войны и его мобилизующую роль в борьбе за победу - непростительно для интеллектуала.. “Время собирать камни и время их разбрасывать”. Время воевать и время жалеть. Но делать это вместе невозможно. В том, что “ванька” превратился в недо-человека, не Украина виновата, - она лишь называет вещи своими именами. Поиск места на нейтральной полосе, между сторонами, - это сложная задача. Попытка Волошина в 1919 году встать над схваткой и молиться за “мальчиков” по обе стороны фронта не добавила ему популярности. (“А я стою один меж них / В ревущем пламени и дыме, / И всеми силами своими / Молюсь за тех и за других”). Впрочем, это был внутренний конфликт. А что делать гуманисту во время захватнических войн? “Молюсь за тех и за других”, сказанное в 1943 году - совсем не то же самое, что в 1919-ом. Говоря в бытийных категориях, уместно ли жалеть распятого “разбойника”? (Не случайно Шендерович поминает Христа). Российская интеллигенция отвечает на вопрос по-разному. Для поэта, режиссёра Евгении Беркович важен моральный пример Христа. Вот история в её интерпретации: “Когда заходили в пещеру хорошего, / Пещера была пуста. /Точнее, там было какое-то крошево, / Но не было там Христа. // И люди кричали, молясь неистово, / И рвали тряпьё седин, / А он отошёл проводить нечистого, / Чтоб тот не лежал один”. Это прекрасные стихи, но сильно не ко времени. Когда вас грабят и насилуют, не время думать о комфорте насильника. Да ещё его “провожать”. Виктор Шендерович пытается остаться на этой “христианской” высоте, видя в разбойнике человека - с его детством и первой любовью. Но со стороны это кажется предательством памяти тех, кого он убил, лишив детства и любви. (За кого вы молитесь, мастера культуры? За жертв или палачей?) Туповатый “ванька” из пьющей провинции, который стал убийцей и его разорвало на полях страны, куда он пришёл убивать,- это драма деградации целого народа, который стал орудием империи зла, - считает Шендерович. Думаю, что в этом главная ошибка. Происходит сбой приоритетов. Прежде чем жалеть о “наших мальчиках”, вы должны понять, как этот самый “мальчик” оказался орудием зла. И не первый раз. Ещё раньше он давил свободу в Венгрии и Чехословакии, хотел бомбить Тбилиси и оккупировал Крым. Сейчас этот “ванька” не только за деньги готов убивать, но ещё и составляет опору полицейского режима (миллионы “ванек” служат в силовых структурах). Может быть, это его природа, а не досадная случайность? Задача для интеллектуала - не “жалеть”, а объяснять логику такого массового негодяйства. Но для гуманиста Шендеровича нет плохих людей, - всё решает социальная среда. Система виновата, а не люди. Они тоже её жертвы и заложники. Таков традиционный взгляд русской интеллигенции на народ. Он хорош, но “тёмен”. Он - носитель “правды” и морали, но задавлен гнётом. Теория вины русской интеллигенции перед народом - одна из главных скреп русской культуры. Шендерович следует этой парадигме и испытывает вину интеллигента перед “мальчиком”, который стал убийцей. Но этот взгляд несовместим с идеей вины общества за поддержку путинизма, крымскую истерику, за готовность убивать, бомбить женщин и детей. Массовые преступления россиян на войне - противоречат образу народа-страдальца, который достался нам от 19 века. Вековая героизация русского народа, которой занималась российская интеллигенция, мешает Шендеровичу увидеть реальную картину народной деградации. Ну да. Как можно предать Пастернака с Ахматовой? (“Превозмогая обожанье, я созерцал, боготворя.. Здесь были бабы, слобожане, учащиеся, слесаря”). “Обожание” русского народа - “эта штука посильней, чем Фауст Гёте”. Шендерович верен русской классике. Но существует и другая точка зрения (условно назовём её украинской). Россия - историческое зло, в силу своего имперского формата. Именно империя столетиями продуцирует в людях худшие национальные качества - готовность давить чужую свободу, сервильность, конформизм, покорность правителю и готовность получать имперские “коврижки” от порабощения соседей. (Советские люди не видели трагедии в оккупации Прибалтики, катались в Юрмалу и радовались модному янтарю). Глубинное свойство имперского сознания - это “охранительство”, ненависть к свободе. С этой точки зрения, российский народ - не столько “жертва”, сколько орудие (сообщник) исторического монстра под названием российская империя. Согласие народа на миссию тюремщика делает его подельником кремля. (Убивать за деньги - это криминальный интерес). Короче говоря, Шендерович не убедил меня, что настало время жалости к