д особой психологии, которая является средством внутренней мобилизации. Не понимать природу языка войны и его мобилизующую роль в борьбе за победу - непростительно для интеллектуала.. “Время собирать камни и время их разбрасывать”. Время воевать и время жалеть. Но делать это вместе невозможно. В том, что “ванька” превратился в недо-человека, не Украина виновата, - она лишь называет вещи своими именами. Поиск места на нейтральной полосе, между сторонами, - это сложная задача. Попытка Волошина в 1919 году встать над схваткой и молиться за “мальчиков” по обе стороны фронта не добавила ему популярности. (“А я стою один меж них / В ревущем пламени и дыме, / И всеми силами своими / Молюсь за тех и за других”). Впрочем, это был внутренний конфликт. А что делать гуманисту во время захватнических войн? “Молюсь за тех и за других”, сказанное в 1943 году - совсем не то же самое, что в 1919-ом. Говоря в бытийных категориях, уместно ли жалеть распятого “разбойника”? (Не случайно Шендерович поминает Христа). Российская интеллигенция отвечает на вопрос по-разному. Для поэта, режиссёра Евгении Беркович важен моральный пример Христа. Вот история в её интерпретации: “Когда заходили в пещеру хорошего, / Пещера была пуста. /Точнее, там было какое-то крошево, / Но не было там Христа. // И люди кричали, молясь неистово, / И рвали тряпьё седин, / А он отошёл проводить нечистого, / Чтоб тот не лежал один”. Это прекрасные стихи, но сильно не ко времени. Когда вас грабят и насилуют, не время думать о комфорте насильника. Да ещё его “провожать”. Виктор Шендерович пытается остаться на этой “христианской” высоте, видя в разбойнике человека - с его детством и первой любовью. Но со стороны это кажется предательством памяти тех, кого он убил, лишив детства и любви. (За кого вы молитесь, мастера культуры? За жертв или палачей?) Туповатый “ванька” из пьющей провинции, который стал убийцей и его разорвало на полях страны, куда он пришёл убивать,- это драма деградации целого народа, который стал орудием империи зла, - считает Шендерович. Думаю, что в этом главная ошибка. Происходит сбой приоритетов. Прежде чем жалеть о “наших мальчиках”, вы должны понять, как этот самый “мальчик” оказался орудием зла. И не первый раз. Ещё раньше он давил свободу в Венгрии и Чехословакии, хотел бомбить Тбилиси и оккупировал Крым. Сейчас этот “ванька” не только за деньги готов убивать, но ещё и составляет опору полицейского режима (миллионы “ванек” служат в силовых структурах). Может быть, это его природа, а не досадная случайность? Задача для интеллектуала - не “жалеть”, а объяснять логику такого массового негодяйства. Но для гуманиста Шендеровича нет плохих людей, - всё решает социальная среда. Система виновата, а не люди. Они тоже её жертвы и заложники. Таков традиционный взгляд русской интеллигенции на народ. Он хорош, но “тёмен”. Он - носитель “правды” и морали, но задавлен гнётом. Теория вины русской интеллигенции перед народом - одна из главных скреп русской культуры. Шендерович следует этой парадигме и испытывает вину интеллигента перед “мальчиком”, который стал убийцей. Но этот взгляд несовместим с идеей вины общества за поддержку путинизма, крымскую истерику, за готовность убивать, бомбить женщин и детей. Массовые преступления россиян на войне - противоречат образу народа-страдальца, который достался нам от 19 века. Вековая героизация русского народа, которой занималась российская интеллигенция, мешает Шендеровичу увидеть реальную картину народной деградации. Ну да. Как можно предать Пастернака с Ахматовой? (“Превозмогая обожанье, я созерцал, боготворя.. Здесь были бабы, слобожане, учащиеся, слесаря”). “Обожание” русского народа - “эта штука посильней, чем Фауст Гёте”. Шендерович верен русской классике. Но существует и другая точка зрения (условно назовём её украинской). Россия - историческое зло, в силу своего имперского формата. Именно империя столетиями продуцирует в людях худшие национальные качества - готовность давить чужую свободу, сервильность, конформизм, покорность правителю и готовность получать имперские “коврижки” от порабощения соседей. (Советские люди не видели трагедии в оккупации Прибалтики, катались в Юрмалу и радовались модному янтарю). Глубинное свойство имперского сознания - это “охранительство”, ненависть к свободе. С этой точки зрения, российский народ - не столько “жертва”, сколько орудие (сообщник) исторического монстра под названием российская империя. Согласие народа на миссию тюремщика делает его подельником кремля. (Убивать за деньги - это криминальный интерес). Короче говоря, Шендерович не убедил меня, что настало время жалости к убийцам. Я уверен, что империя должна “накрыться медным тазом” - как историческое зло. Взгляд из Украины исторически точнее, чем вера россиян (и Шендеровича) в перспективы России. Жалеть разбойника заранее, до казни, пока он режет и насилует, я бы остерёгся. Поводом для жалости могло бы стать покаяние, но его не видно. Христос жалел покойника (наказанное зло). Вот это - на здоровье. Но не раньше.","Alexander Hotz - Спор о Шендеровиче. Сначала мне казалось, что он... | Facebook",https://www.facebook.com/alexandr.hotz/posts/pfbid0fPqRHFgiRjCcM5SMrLRpZDDnquh4P9zJiuKLfLDcW24u8rhMRpKqfYmPgWCL7BtZl,2023-05-14 06:19:53 -0400