Делало — и продолжает делать»
Я огромный фанат всего, что делает Дима Марков @dcim.ru Считаю его гениальным документальным художником, а для себя — большой честью жить с ним в одно время.
Но эта фотография — какой-то непревзойденный уровень понимания и осмысления происходящего. Называется «Проводы в армию». И это — почти про всё происходящее с нами.
Кто много ездит по России, знает: поезда и самолеты наполнены людьми в военной форме. По одному взгляду видно: туда или оттуда.
Я могла бы многое рассказать про эти встречи и разговоры.
Но фотография Димы Маркова рассказывает сильно больше.
К концу первого года полномасштабной войны с Украиной в среде отечественных интеллектуалов созрело понимание, что власть начала активно эксплуатировать тему смерти как чего-то возвышенного и очищающего. « Они сдохнут, а мы попадем в рай » еще могло казаться шуткой, но рассуждения о том, что гибель в бою делает прожитую жизнь ценной, как и высказывания многих светских и духовных лидеров о смерти как достижении говорят о том, что идеологически в путинской России если и не доминирует своеобразный культ смерти, то явно распространена «танатопатия», как называет это явление социолог Дина Хапаева. Если обратиться к теме внимательно, то попытки оценки насильственной смерти как чего-то естественного и даже высокого появились в России по мере ее нынешней фашизации, и параллели с Германией 1930-х годов напрашиваются тут сами собой. Однако Россия — это не классическое индоктринированное тоталитарное общество первой половины ХХ века, когда увлечение борьбой и смертью было повальным (достаточно вспомнить строки из песни: «Смело мы в бой пойдём за власть Советов, И как один умрем в борьбе за это!», даже не вызывавшие вопроса о том, будет ли такой исход победным), а вполне коммерческое государство , где все решают деньги. Поэтому анализ идеологем стоит продолжить финансовой оценкой.
Кремль начал полномасштабную войну с Украиной, обещая , что «специальная военная операция» будет вестись силами контрактной армии. «Случайно» попавшие на фронт срочники в большинстве своем были отправлены домой. Однако вскоре, вследствие огромной убыли личного состава, российские власти сначала разрешили набирать в «ЧВК» заключенных, а потом объявили мобилизацию, которая многими рассматривалась чуть ли не как призыв 1941 года. Эксперты на разный лад предсказывали, что за «частичной» мобилизацией последует и всеобщая, но пока ее не случилось — напротив, военные стали говорить , что кадровый голод в армии преодолен. Как такое может быть — особенно с учетом тех потерь, которые продолжают нести российские военные? Возможно, ответ — в странной связке культа смерти и культа денег.