Кроме того, немецкая компания Rheinmetall откроет в Украине в ближайшие три месяца завод по производству и ремонту бронетехники, заявил гендиректор компании Армин Паппергер.
Ранее начальник штаба обороны Великобритании Энтони Радакин заявил, что РФ уже потеряла половину своего боевого потенциала в Украине. При этом главный удар украинского контрнаступления, по его словам, ещё впереди
Публицист, писатель Юлия Латынина — о том, ОБСЕ признала Россию государством — спонсором терроризма, а ЧВК «Вагнер» — террористической организацией
«Полтора года путинферштееры, тролли и лоббисты бились за имя Путина, но это ничуть не помешало ему самостоятельно признаться в спонсировании "Вагнера" и наградить Россию статусом спонсора терроризма.
С гаагским ордером была та же история: Путин получил его не в результате агентурной работы пятой колонны и подлой фальсификации вражеских СМИ, а на основании собственного чистосердечного признания в разговоре со Львовой-Беловой. Прямо так — в прайм-тайм на главном федеральном канале.
Все сам. Вот уж действительно политическая независимость.
Продолжаем наблюдать за ожесточенной перестрелкой Путина с собственными коленями»
В Воронеже судья Мария Козьякова оправдала Дмитрия Щербатюка, который 20 апреля вышел на улицу с плакатом «Остановите …».
В постановлении суда сказано, что поскольку в России состояние войны не объявлено, нет никаких оснований полагать, что Щербатюк дискредитировал использование Вооруженных сил РФ при проведении специальной военной операции (как было указано в составленном на него административном протоколе).
Почти в тот же день в Петербурге судья Оксана Демяшева продлила еще на три месяца срок пребывания в СИЗО художнице Александре Скочиленко.
Прокурор Александр Гладышев заявил, что отпустить ее никак нельзя, так как она «совершила тяжкое преступление против общественной безо https://novaya.media/articles/2023/07/11/khraniteli-koshcheevoi-igly?fbclid=IwAR0_CjXSEOkU32_-jeJgcZPaBjxyt7hnn82ZpdabJ9SYTObq8euvLg4hHYY
пасности, которое подрывает основы государства российского».
В понедельник утром «кормушку» в нашей камере открыл сотрудник режимного отдела: «Кара-Мурза, собирайтесь на суд — 20 минут». Никакого суда я не ждал: моя апелляция на приговор пройдет 31 июля, а жалоба на бездействие Следственного комитета в расследовании моих отравлений давно и прочно завязла в московских судах. «Что за суд?» — спрашиваю. «Понятия не имею.»
Загадка разрешилась только в комнате видеоконференцсвязи: из клетки нашего СИЗО №5 меня подключили к владимирской ИК №6 в Мелехово, где в помещении, похожем на школьный спортзал, проходит «выездное заседание Мосгорсуда» по делу Алексея Навального и Даниэля Холодного. За длинным столом вдоль стены — подсудимые и их адвокаты, вокруг — много людей в черных масках, на сцене, в мантии и под, судя по всему, наспех приколоченным двуглавым орлом, сидит судья Андрей Суворов. Вся мизансцена несильно отличалась от описанной в «Процессе» Кафки, где Йозеф К. объясняется с прокурором на чердаке жилого дома — не хватало разве что бородачей на зрительских местах. «Вы вызваны в качестве свидетеля защиты,» —сообщил мне строгим голосом судья Суворов, объяснив, наконец, причину сюрприза.
Сюрприз оказался приятным: в последний раз мы с Алексеем виделись еще до его отравления, а тут удалось поговорить целых полчаса, пускай и в таком экзотическом формате. «Только в нашем суде экстремист может вызвать свидетелем изменника родины,» — заметил Алексей, приступая к своим вопросам. «Да все бывает, — говорю. — Солженицын тоже был изменником родины, а Мандела — вообще террористом. А потом все как-то прояснилось.»
Поскольку вопросы Алексея касались предъявленного ему обвинения, они тоже были вполне кафкианскими, например считаю ли я, что кампании Навального на выборах мэра Москвы в 2013 году и президента в 2018-м были только внешним прикрытием его подпольной деструктивной деятельности; являлась ли публичная критика чиновников проявлением преступного экстремизма; основывались ли антикоррупционные расследования ФБК на фактах или содержали исключительно клеветнические домыслы; были ли оппозиционные митинги преступными действиями, и все прочее в таком же роде. На протяжении всего нашего разговора ни Алексей, ни я не могли сдержать улыбок, а в конце я искренне поблагодарил «подсудимого» за поднятое настроение. В тюрьме для этого не так уж много поводов.