Хождение во власть: Валерий Гергиев и его ролевая модель - Русская служба The Moscow Times,"Нас не удивляет, что Гергиеву все сходит с рук в Российской Федерации, где и более страшные злодеяния стали нормой жизни. «Когда срока огромные брели в этапы длинные», — это не только про 1937-й, это про нашу реальность, до музыки ли тут. Однако искусство — всегда зеркало и симптом, определяющий диагноз. И в этом контексте вызывает недоумение совсем еще недавняя реакция на Гергиева стран коллективного Запада, который слишком долго не замечал другой стороны деятельности прославленного дирижера — не музыкальной, но общественно-политической — и позволял ему де-факто легитимировать власть Путина за рубежом. Путин никогда не пренебрегал такими возможностями, и Гергиев был его надежным представителем. Допустим, можно было не заметить его концерт в Цхинвали в 2008 году, после нападения России на Грузию. Все-таки Гергиев родом из Осетии, голос крови. В конце концов, Запад ту войну тоже проигнорировал, дав Путину карт-бланш на дальнейшее нарушение границ. Но после этого случилась публичная поддержка Гергиевым аннексии Крыма. 11 марта 2014 года дирижер поставил подпись под обращением деятелей культуры Российской Федерации в поддержку внешней политики России и Владимира Путина в Украине. И хотя 13 ноября 2017 года в Вашингтоне, припертый к стенке акцией протеста перед его концертом, он заявил «Голосу Америки», что ничего такого не подписывал, имя свое под документом, под номером 97, не снял. После Крыма Гергиеву не отказал от дома Лондонский симфонический оркестр, который дирижер возглавлял до 2015 года. Правда, когда он намеревался занять пульт главного дирижера Мюнхенского филармонического, о подписи вспомнили, немного пошумели, но контракт не отменили и прервали только 1 марта 2022-го, когда Гергиев не согласился публично осудить войну. Тогда от его услуг отказались Эльбская филармония в Гамбурге и Баварская опера, концерты отменили Карнеги-Холл, Венский филармонический оркестр и миланский Ла Скала. Но до тех пор никто не реагировал на заявления Гергиева, на его поддержку политики Путина и многократные выступления в качестве доверенного лица президента. Запад в целом не суетился по поводу происходящего в России, так с какой стати их могла тронуть музыкальная сторона вопроса — они смотрели в другую сторону. Так жители прекрасного Веймара не замечали устроенного по соседству Бухенвальда во время прошлой войны. Диктатура как трамплин Именно о той диктатуре — Третьем рейхе и ее музыкальном герое Герберте фон Караяне заставляет вспомнить история восхождения Гергиева. Не в меньшей степени, чем талант, их роднит стремительный карьерный взлет, беспринципность, активное отношение к жизни и безупречный самопиар. Еще студентом Гергиев одержал победу на основанном Караяном Международном конкурсе дирижеров. Во многих интервью он вспоминает, как его представили Караяну, как он сидел на концерте Берлинского филармонического за ударными. Из этих интервью самое показательное — в фильме «Соломон Волков. Диалоги с Валерием Гергиевым», снятом к 65-летию дирижера Первым каналом российского ТВ. Писатель-эмигрант, прославившийся в советские времена публикацией неподцензурных бесед с Шостаковичем, впоследствии выпускал в печати и на экране свои диалоги с Баланчиным, Бродским, Евтушенко etc. Как бы странно ни выглядел список собеседников, он отражает всеядную натуру автора. И в случае с Гергиевым Волков выступает в привычной роли подобострастного интервьюера великих, только кажется, что время повернулось вспять и не бежавший когда-то из СССР искатель правды, а проверенный корреспондент программы «Время» 1970-х годов берет интервью у первого дирижера Союза, только что получившего звезду Героя Соцтруда. Кстати, звание Героя Труда России у Гергиева есть. В фильме он, восхищаясь Караяном, замечает между делом, что в Германии за знаменитым дирижером закрепилось прозвище Generalmusikdirektor. Только титул, который российский дирижер произносит как шутку, был реальной должностью. Она не украсила репутацию музыканта, и тут самое время вспомнить, кем был Караян. Прежде всего, кем он был при нацизме и чем стал нацизм для него. Нет, Герберт фон Караян не имел статуса главного дирижера Германии даже при Гитлере, но он был одним из лиц режима. Родившийся в 1908-м в Зальцбурге потомок разбогатевших и получивших дворянство греческих эмигрантов, он умудрился дважды вступить в НСДАП — в карьерных целях. Первый раз 8 апреля 1933 года в Зальцбурге. Повторно в 1935-м в Аахене, где получил новый номер членского билета — 3430914 и ту самую должность Generalmusikdirektor, самым молодым в истории Германии. А в нынешнем, 2023 году из Аахенского театра вынесли бюст Караяна, пообещав заменить его Моцартом. Кем и когда заменят Гергиева, не знает никто — пока. Имел склонность к усреднению музыки Караян был не слишком заметен на фоне гигантов, пока гиганты были рядом. Но Бруно Вальтер и Отто Клемперер вынужденно эмигрировали как евреи. Протестуя против дискриминационной политики Рейха, уехал Эрих Кляйбер. Из больших мастеров недосягаемым соперником «Малыша К» оставался Вильгельм Фуртвенглер, великий руководитель Berliner Philarmoniker — он был немцем и не считал возможным бежать. Мог бы, и звали за океан, но оставался на посту — считал, что нельзя отнимать у немцев Бетховена, питал иллюзии, оправдывался после войны, что многого не знал. Этот сюжет вполне раскрывает пьеса Рональда Харвуда «Мнения сторон» (Taking sides) и снятый по ней отличный фильм Иштвана Сабо: действие происходит в 1946-м в Берлине, где американцы устраивают суд над главным нацистом от культуры, которым назначают Фуртвенглера. Почему его? Потому что Караян, который — да, и дирижировал в нацистской форме, и начинал концерты маршем «Хорст Вессель», — на фоне Фуртвенглера был тогда никем. А Фуртвенглер, в отличие от Караяна, и не выступал на нацистском съезде, и Гитлер едва ли случайно пошутил, что в Германии не осталось ни одного еврея, за которого тот не попросил бы. Кому-то он просто давал деньги, чтобы было на что бежать. Не слишком любил евреев — и признавался в этом, но многих спас. Он был, наконец, большим музыкантом. А его младшего соперника называли тем временем «Чудо-Караяном» (Das Wunder Karajan), восхищались отдельными удачами — «Тристаном и Изольдой» в берлинской Штатсопер, записями на Deutsche Grammophon. Записи, кстати, благо их после войны не коснулись наложенные на Караяна санкции, его впоследствии и спасли. Активнее всего Караяна после войны записывали в Британии. И сам Караян был настолько активен, что популярность пришла быстро, и в прощении он как будто не нуждался. Пусть в 1950-х, когда после смерти Фуртвенглера именно он отправился в американское турне с берлинским оркестром, его концерты и сопровождались протестами, и Юджин Орманди отказался пожать руку, но при жизни Караяна никто особенно не вспоминал публично о его нацистском прошлом. Не все согласятся с мнением британского музыкального критика Нормана Лебрехта, считавшего, что «Караян имел склонность к усреднению музыки — он подминал её под свою „политику красоты“, подавляя её художественное разнообразие. Слушать Караяна слишком долго — всё равно что провести месяц в „Макдоналдсе“. Тошнотворное и притупляющее всякие чувства времяпрепровождение». В конце концов, и публика имеет право быть дурой, и популярность — не критерий качества. Но что моральная нечистоплотность Караяна порой слышна в его перфекционистски точных, но далеких от совершенства исполнениях, очевидно. Вопрос о халтуре И совсем не противоречила его исполнительской манере жажда все более высоких гонораров, благодаря которым Караян, по мнению Лебрехта, «раскрутил разрушительную инфляционную спираль». Это касалось и записей, тем более что вверенные Караяну оркестры — а среди них не только Берлинский, но, среди прочих, и Венский филармонический — маэстро заставлял делать повторные записи при появлении каждой новой звукозаписывающей технологии. Возвращаясь к Гергиеву, напомню, что его последним концертам за границей тоже сопутствовали протесты. Было бы логично, если бы публику возмутило партнерство Гергиева с пианистом Мацуевым — Караян никогда бы не опустился до солистов такого уровня, однако не всякий герой способен дотянуться до своей ролевой модели. Но нет, Америка протестовала против взглядов Гергиева, хотя они ведь не менялись. Как и у Караяна. Просто каждое время диктовало свои средства — цель была одна. «Нет преступления, которого я бы не совершил, чтобы реализовать себя», — говорил Караян. Деятельность Гергиева отражает тот же принцип. За свою жизнь Караян сделал более 800 записей, включая четыре записи полного Бетховенского цикла — столько никто не успел. Да и зачем? Он единственный добился для себя статуса пожизненного руководителя Берлинского филармонического. В рамках Зальцбургского фестиваля организовал Пасхальный фестиваль — и так же назывался гергиевский фестиваль, который тот проводил с 2002 года. Правда, Караян не опаздывал, как Гергиев, не считал, что в сутках 48 часов и все можно успеть. Не руководил многими сценами, не проводил вечность в поездах-судах-самолетах, не давал по 130 концертов и спектаклей в год. Караяну была чужда халтура, неизбежная при такой занятости. Его спортивное отношение к жизни сказывалось в д